Йен Мур - Смерть и круассаны

всплыли бабушка и ее
Винс, хотя вся эта картина была из совершенно другой
жизни, нежели «Пеббл Милл в час пополудни»*, сигареты «ротман» и диваны, знававшие лучшие времена.
Собака перевела взгляд с хозяйки на Ричарда, который
стоял столбом, слегка ошеломленный грандиозным
появлением, а затем на чету Риззоли, не донесшую
до ртов ложек с хлопьями. Из-за стола выглядывала
лишь голова псины, чей украшенный камнями ошейник, словно диско-шар, пускал по потолку цветные
блики. Казалось, она чего-то ждет; как, впрочем, и все
остальные.
— С вами все в порядке, мсье?
Как и большинство француженок средних лет или,
вероятнее, любых женщин средних лет, а возможно,
просто всех француженок, Валери д’Орсе интересовалась здоровьем человека тоном, в котором участие
мешалось с долей пренебрежения, как у полицейского при допросе слабоумного свидетеля. Она смотрела
прямо на него тяжелым, пронизывающим взглядом,
наверняка повергнувшим к ее ногам немало мужчин.
Прибыв вчера поздним вечером, она сыпала сожалениями из-за того, что заставила его ждать, и жалобами на пробки при выезде из Парижа. Было темно,
и он к тому времени успел слегка выпить, поэтому про* Pebble Mill at One — британский телевизионный журнал, транслировавшийся в прямом эфире из фойе бирмингемской студии
«Би-би-си» под названием «Пеббл Милл».

10

сто показал ей номер и ушел. И даже не заметил, что
она с собакой, что, по правде сказать, являлось нарушением правил гостиницы. Пусть даже псинка оказалась
не больше Винса-попугайчика, но правила есть правила, а правило «без животных» четко прописывалось
на всех веб-сайтах. Тут требуется деликатный подход,
решил он, поглядывая на постоялицу, пока подогревал
молоко для четы Риззоли.
Она олицетворяла собой классическую элегантность
в типично французском стиле: волосы, подстриженные в короткий боб, выкрашены в темно-каштановый,
под цвет глаз, теплых и в то же время отстраненных,
пронизывающих острым взглядом. В уголках ее глаз
скопились морщинки, указывающие на готовность
посмеяться и веселый нрав, но темный омут радужки
не располагал к глупостям. Они мало что пропускали,
предположил Ричард, ощутив некую неловкость. Он
не считал себя тщеславным; его радовало то, что он
выглядит на свои годы и, как он убеждал себя, вполне неплохо смотрится среди мужчин одного с ним возраста. В волосах вполне уместно проглядывала седина,
пусть даже виски чуть поредели, словно отлив открыл
побережье. Едва наметившееся брюшко можно было
легко, по крайней мере пока, убрать, втянув в себя
воздух и выпрямившись. Да, есть и похуже него, причем немало, заключил он так, словно оценивал самого
себя перед продажей. Что, впрочем, ему, весьма вероятно, и предстояло скоро сделать. Возможно. В данный
момент собственный семейный статус казался ему довольно неясным. На прошлой неделе дочь сказала ему,

11

что «в терминах социальных сетей, пап, у вас с мамой
все сложно», так, будто это было вполне удовлетворительным объяснением, а не замаскированной дверцей
в ловушку неопределенности. Как бы то ни было, в глубине души он смирился с мыслью о возвращении в стан
холостяков в обозримом будущем и, случись так на самом деле, в свои пятьдесят три был к этому готов. Пусть
он уже и не мог похвастаться внешностью главного
героя, но вот на персонажа с приятным характером
вполне тянул.
— Мадам д’Орсе, — произнес он с самым французским своим акцентом, выпрямившись во весь рост
и слегка втянув живот, — боюсь, нам необходимо поговорить о вашей собаке.
— Паспарту?
— Да, м-м-м, Паспарту.
Паспарту, надо отдать ему должное, одарил Ричарда
взглядом из разряда «зря тратишь время, приятель».
— О, не беспокойтесь о Паспарту. — Она грациозно
махнула рукой. — Достаточно миски воды.
Ее ответ прозвучал на английском с долей пренебрежения, напомнив о высокомерных парижских официантах и принеся раздражение и облегчение в равных долях. Но сопровождался он дружеским пожатием плеч,
а тон в единственной фразе проделал путь от насмешницы до роковой женщины и обратно. Ричард еще немного втянул живот, что не осталось незамеченным.
— А вот я, напротив, хотела бы еще немного теплого
молока в мой горячий шоколад. И, возможно, круассан.
— Да, сей...

12

Паспарту улегся в своей переноске, настраиваясь
на долгий сон.
— И, пожалуйста, зовите меня Валери, Ричард. Я планирую --">