Виктор Лоренцо Уайтчерч - Преступление у пруда Дианы

серебряными, а золотыми воротником и манжетами – проходя через лужайку, он помимо своей палочки нес скрипку и флейту.

– Вот те на! – воскликнул майор, поправляя монокль. – Мисс Гарфорт, один из них явно иностранец, пусть и без красных глаз, как у кролика. Я про скрипача с черной бородой.

– Вижу, – ответила мисс Гарфорт. – Это человек, костюм которого ему не подходит – великоват. Да-да, он совсем не выглядит англичанином, не так ли?

Музыканты либо расселись, либо встали у пюпитров, дирижер раздал им ноты, огляделся и постучал палочкой по своему пюпитру, чтобы привлечь внимание, а спустя мгновение уже руководил оркестром, энергично отбивая такт, в то время как музыканты начали играть. Сразу стало ясно – «Зеленый албанский оркестр» был первоклассным, к какой бы нации он не принадлежал. Публика прекратила свои разговоры, сделав перерыв, чтобы послушать – редкостный комплимент от английской аудитории.

Теперь на полянке собралась толпа. Гости сидели за чайными столиками или стояли небольшими группками. Официанты и официантки вышли из шатра, неся подносы с закусками – ими руководил человек, который сам ничего не делал, но зорко присматривал за подчиненными. Он был смуглым чисто выбритым мужчиной, и сама поза, с которой он стоял у входа в шатер, свидетельствовала о том, что он был опытным дворецким.

Майор Чаллоу был в своей стихии. Он любил светские приемы и гордился своими манерами. К равным себе он относился на равных, а к тем, кого он считал чуть ниже своего положения, он, может быть, бессознательно, относился с чуточкой снисхождения. Ну а те, кто был выше него, не так уж часто попадались ему на глаза.

Он вернулся на террасу и стоял там с чашкой кофе в руках, обозревая с небольшого возвышения толпу на лужайке. Ему нравилось знать, кто присутствует, а кто – нет, и у него был дар запоминать всех и каждого.

– Как поживаете, майор?

Майор Чаллоу обернулся к заговорившему с ним, это был священник в темно-сером костюме и соломенной шляпе. Ему было около тридцати лет, он был не очень высок, коренаст, чисто выбрит, с приятным добродушным лицом и с огоньком в глазах. Это был копплсуикский викарий.

– Добрый день, Вестерхэм, – ответил майор. – Я как раз думал, здесь ли вы. Я хотел увидеться с вами.

– В чем дело, майор?

– Ну, я не могу обсуждать это здесь – дело касается одного из ваших прихожан. Я собираюсь на поезд Копплсуик-Мартон в 6:45. Сможете уделить мне двадцать минут до поездки?

– Хорошо. Улизнем отсюда около шести и пойдем ко мне?

– Прекрасно! Ну и толпу собрал Нейланд! Здесь есть несколько человек, которых я не видел никогда прежде. Эвоно как! Кто этот человек возле оркестра, в коричневом костюме?

– Не знаю. Странно. Некоторые привели с собой друзей, которые гостят у них. Ну, я пойду, приведу себя в порядок и выпью чашечку чаю, если смогу. Увидимся.

Закончившие с чаем гости двинулись к воротам на дальней стороне лужайки, а Феликс Нейланд шел впереди.

– Мы должны пойти и посмотреть сад, – обратилась к друзьям миссис Ли-Халкотт.

– Дорогая, ты еще не видела его? Он просто поразительный! Он называется «садом», но на самом деле это дикие заросли. Он него просто мурашки по коже, особенно если солнца нет. Но Феликс ужасно гордится им! Пошли.

Они пошли по дорожке из выстриженной травы через поле в сад. Миссис Ли-Халкотт была права. Место было очень запущенным, что было заметно особенно сейчас: в сгущающихся сумерках, когда дождевые тучи закрывали небо. «Сад» состоял из участка земли, переходящего в лес – поначалу разрозненные деревья постепенно росли все более густо. Мимо деревьев пролегала сеть дорожек, каждая из которых в конечном итоге приводила к воде. Протекавший через лес ручеек был искусственно запружен так, чтобы две естественные впадины образовывали глубокие водоемы. Между ними пролегала поросшая травой дорожка, и пруд справа был на одном уровне с тропинкой, тогда как уровень воды слева был на несколько футов ниже.

Верхний пруд был окружен камнями, между которыми росли влаголюбивые растения. Внизу же росли водяные лилии, за исключением лишь одного места, где, по-видимому, было очень глубоко. Разделявшая пруды дорожка, извиваясь, уходила в глубину леса.

– Незаурядно, не так ли? – с гордостью сказал Феликс Нейланд, встав между прудами и обратившись к группе гостей. – Хотел бы я, чтобы солнце выглянуло, и вы смогли увидеть эффектность теней. Я называю --">