Николай Слободской - Он приходит по пятницам

возобновил знакомство, но никаких его координат у меня нет – похоже, он вовсе покинул наш город. Будь это не так, наши с ним пути где-нибудь да и пересеклись бы за эти годы.

Анна Леонидовна – в полном соответствии с прогнозами врачей – умерла в тюремной больнице. Не надо было, вероятно, ей изображать из себя больную, принимая какие-то сильнодействующие таблетки. Что-то они сдвинули в ее организме и в сочетании с длительным нервным напряжением привели к возникновению истинной болезни. Хотя можно, разумеется, сказать, что такое развитие событий было для нее лучшим выходом. Что ее могло ждать в противном случае? Суд с приговором к высшей мере наказания? А так, завершенное уголовное дело, не дойдя до суда, было закрыто в связи со смертью обвиняемой, после чего навеки упокоилось в милицейских архивах. Где упокоилась сама ставшая на преступный путь героиня нашего романа, мне неизвестно. Вероятно, в земле той отдаленной части городского кладбища, где хоронят невостребованные трупы, и, по всей видимости, где-то недалеко от ее могилы лежит в земле и труп несчастного Мизулина, нашедший там свое окончательное пристанище. Re­quies­cat in pace^[33]. Да смилуется Господь над заблудшими душами.

Про остальных второстепенных персонажей Миша мне ничего интересного сообщить не мог, и единственное, о чем мне стало известно, это – тот простейший факт, что ниикиэмсовский академик никак не пострадал за свою халатность. Может, ему и сделали какое-то внушение – погрозили, так сказать, пальчиком, – но никаких слухов об этом в институте не было. Да и вообще, такие фигуры редко расплачиваются за свои грехи – всегда как-то всплывают и продолжают несмотря ни на что держаться на поверхности. Надо полагать за все грехи расплатился в полной мере только несчастный зам по АХЧ, о котором Миша тоже ничего не мог мне сообщить.

Первое время наш герой ожидал, что в институте начнет обсуждаться история с платиной, и гадал, свяжут ли ее местные умники и витии с убийством Мизулина и скоропостижной смертью Нины, но так этого и не дождался. По-видимому, все, кто знал о платине, считали за лучшее по-прежнему помалкивать, а те, кто не знал, так и остались в неведении. О том, что Нинина смерть стала результатом умышленного отравления, тоже не дошло до институтской общественности. Ее муж, даже если и был поставлен в известность об этом, с ниикиэмсовцами не общался и не мог стать источником такой информации. Здесь, кстати, стоит, наверное, упомянуть, что столь занимавшая когда-то внимание сыщиков Петунина действительно стала завскладом, но, по мнению общавшихся с ней сотрудников НИИКИЭМСа, вовсе не пользовалась такой известностью и популярностью, как ее предшественница, – характер не тот.

Не узнал никто и о том, какую ужасную роль сыграла в описанных событиях Анна Леонидовна – никто из Мишиных сослуживцев не смог бы ее и представить в качестве хладнокровной и изобретательной преступницы. Слишком уж это не вязалось с ее обыденным, ничем не примечательным обликом и ее незаметным местом в институтской жизни. Еще из больницы эта наша героиня передала с кем-то заявление с просьбой уволить ее по собственному желанию в связи с ухудшением здоровья. Комендант, понимая, что тут ничего не изменишь, тут же подписала это заявление и передала в отдел кадров. Так что, через несколько дней работавшая на четверть ставки пенсионерка была без излишних формальностей уволена, причитавшиеся ей при расчете несколько рублей были положены в бухгалтерии на депозит, и больше ее судьбой уже никто не интересовался. Комендант смирилась с уходом своей самой надежной и безотказной вахтерши, да она и так уже почти не работала, а близких подруг, как мы знаем, у Анны Леонидовны в НИИКИЭМСе не было. Так никто и не узнал, где и как она окончила свои дни.

Что же касается мрачной истории о трупе, появляющемся в разных местах и своим появлением предвещающем грядущие беды тем, кому он является, то, по словам Миши, она хоть и всплывала время от времени в разговорах ниикиэмсовских сотрудников, но уже не вызывала особого интереса: смысл ее остался для публики не расшифрованным, а никаких новых связанных с ней событий не происходило. Однако я не исключаю, учитывая все возрастающую тягу широких слоев нашего общества к такого рода эзотерическим феноменам, что где-то эта – занятная, вообще-то говоря, – история еще бытует в кругах научных сотрудников на правах этакой городской былички: сам я, --">