Джон Диксон Карр - Табакерка императора

Джон Диксон Карр «Табакерка императора»

Глава 1

Когда Ева Нил подала на развод с Недом Этвудом, он не стал опротестовывать иск. И хотя поводом для обвинения послужила измена Неда с известной теннисисткой, это вызвало куда меньше шума, чем ожидала Ева.

Так как они поженились в Париже, в американской церкви на авеню Георга V в Англии развод считался законным. В английской прессе о нем появилась лишь пара строк. Ева и Нед жили в Ла-Банделетт — «Ленточке», премилом местечке с полоской серебристого пляжа, в те мирные дни, возможно, самым модном приморском курорте во Франции, и у них оставалось не так много связей с Лондоном. Замечание тут, усмешка там — и дело казалось закрытым.

Но для Евы куда унизительнее было разводиться, чем быть разведенной.

Несомненно, это было ужасно. Последствия нервного напряжения превратили ее легкий и беспечный характер почти в истеричный. К тому же ей пришлось сражаться с вердиктом, который общество вынесло ее злополучной внешности.

— Дорогая, — говорила одна женщина, — каждая, кто выходит замуж за Неда Этвуда, должна знать, чего ей следует ожидать.

— А ты уверена, — отвечала другая, — что виновна только одна сторона? Посмотри на ее фотографию!

Тогда Еве было двадцать восемь лет. В девятнадцать она унаследовала состояние от отца, владевшего несколькими бумагопрядильнями в Ланкашире и раздувавшегося от гордости собственной дочерью. В двадцать пять Ева вышла за Неда Этвуда, потому что а) он был красив, б) она была одинока и в) он всерьез угрожал самоубийством в случае отказа.

Будучи добродушной и доверчивой, Ева обладала внешностью женщины, на счету которой сотни разбитых сердец. Она была стройной, довольно высокой и располагала фигурой, которой уверенная рука художника легко могла придать сходство с фигурой Цирцеи.^[1] У нее были светло-каштановые волосы, длинные и волнистые, как руно, причесанные по эдвардианской моде. Бело-розовая кожа, серые глаза и полуулыбка довершали иллюзию. На французов все это производило особенно яркое впечатление. Даже у судьи, удовлетворившего иск о разводе, казалось, возникли какие-то подозрения.

Во Франции закон предписывал супругам перед разводом встретиться лицом к лицу в приватной обстановке, дабы судья мог убедиться, что разногласия невозможно уладить. Ева навсегда запомнила теплое апрельское утро в комнатах судьи в Версале, полное волшебства, которым всегда овеян весенний Париж.

Судья — суетливый человечек с бакенбардами — был вполне искренен, но его поведение выглядело в высшей степени театральным.

— Мадам! Месье! — восклицал он. — Умоляю вас подумать, пока еще не слишком поздно!

Что касается Неда Этвуда…

Можно было поклясться, что масло не растаяло бы у него во рту. Его знаменитый шарм, который Ева ощущала даже теперь, словно освещал и без того залитую солнцем комнату, не уменьшаясь даже от похмелья. Выражение обиды и раскаяния внушало доверие. Светловолосый и голубоглазый, вечно юный, несмотря на приближающееся сорокалетие, он стоял у окна, являя собой картину напряженного внимания. Ева не могла не признать, что Нед чертовски привлекателен, — это и служило причиной всех его неприятностей.

— Могу ли я привести какие-нибудь доводы в пользу сохранения брака? — взывал судья.

— Нет, — ответила Ева. — Пожалуйста, не надо!

— Если бы я мог хотя бы убедить мадам и месье подумать…

— Меня вам незачем убеждать, — хриплым голосом произнес Нед. — Я никогда не желал развода.

Маленький судья повернулся к нему, словно став выше ростом:

— Молчите, месье! Это вы во всем виноваты! Вы должны просить у мадам прощения!

— Я и прошу! — быстро отозвался Нед. — Если хотите, попрошу на коленях.

И он подошел к Еве, покуда судья с надеждой поглаживал бакенбарды. Нед был не только привлекателен, но и очень умен. Внезапно Ева с испугом подумала, сможет ли она когда-нибудь освободиться от него?

— Соответчицей в этом деле, — продолжал судья, исподтишка заглядывая в свои записи, — является мадам Булмер-Смит…

— Ева, она ничего для меня не значит! Клянусь тебе!

— Разве мы не обсудили все это раньше? — устало промолвила Ева.

— Бетси Булмер-Смит — корова и шлюха! Не знаю, что на меня нашло. Если ты ревнуешь к ней…

— Я к ней не ревную. Но ответь: ты мог бы прижечь ей руку сигаретой просто со злости и чтобы посмотреть, как она на это --">