Агата Кристи , Гилберт Кийт Честертон , Ник Картер , Морис Леблан , Артур Игнатиус Конан Дойль , Олдос Леонард Хаксли , Эдгар Ричард Горацио Уоллес , Эрнест Брама - Загадка миссис Дикинсон

интереса!

Продлилась она два дня.

Все видели, как Розен мечется во все стороны, подходит к обслуживающему персоналу, спрашивает, рыщет. А ночью бродит по палубе, как черная тень.

Капитан тоже развернул бурную деятельность. «Прованс» осмотрели снизу доверху, обшарили все углы.

Обыскали все без исключения каюты под вполне разумным предлогом, что ворованные вещи наверняка спрятаны где угодно, но не в каюте преступника.

— В конце концов что-нибудь да обнаружат, не так ли? — спрашивала меня мисс Нелли. — Каким бы колдуном ни был этот Люпен, ему не удастся сделать бриллианты и жемчуга невидимыми.

— Ну конечно, — отвечал я, — в таком случае нам бы следовало заглянуть за подкладки наших шляп, пиджаков, осмотреть все, что на нас надето.

И показав на мой «Кодак», которым я без конца фотографировал ее в разнообразнейших позах, добавил:

— Даже в аппарате величиной не больше этого хватило бы места для всех драгоценных камней леди Джерланд, вы согласны? Достаточно притвориться, что снимаешь, и дело в шляпе.

— Однако я слышала, что не бывает воров, не оставляющих никаких следов.

— Такой только один: Арсен Люпен.

— Как ему это удается?

— Как? Он всего-навсего продумывает не только предстоящую кражу, но и все обстоятельства, которые могут выдать его.

— Вначале вы больше верили в успех.

— Но ведь теперь я видел его в деле.

— И что же, по-вашему, будет?

— По-моему, мы зря тратим время.

И действительно, поиски не дали никаких результатов, а если и дали, то полученный итог — исчезли часы капитана — не имел отношения к всеобщим усилиям.

Разъяренный капитан удвоил рвение, еще пристальнее стал следить за Розеном и несколько раз вызывал его на беседы. На следующий день — ирония судьбы — часы были обнаружены среди пристяжных воротничков его старшего помощника.

История с часами была похожа на фокус и явно выдавала шутливые повадки Арсена Люпена, грабителя, конечно, но грабителя, действовавшего из любви к искусству.

Бесспорно, воровал он по призванию, но бывало и ради развлечения. Создавалось впечатление, что этот господин забавляется, присутствуя на представлении пьесы, которую сам поставил, и, стоя за кулисами, хохочет во все горло, наслаждаясь остротами и мизансценами, придуманными им самим.

Определенно он был в своем жанре артистом, и я, глядя на мрачного и непреклонного Розена, думая о той двойной роли, которую, без сомнения, играл этот удивительный человек, не мог говорить о нем без некоторого восхищения.

Однако позавчера ночью вахтенный офицер услышал, как кто-то стонет в самом темном углу палубы. Приблизился. Перед ним лежал человек; голова его была замотана толстенным серым шарфом, запястья связаны тонкой веревкой.

Несчастного освободили от пут. Подняли, оказали помощь.

И выяснилось, что это Розен.

Да, Розен, на которого напали во время одной из его ночных экспедиций, свалили с ног и обобрали. На визитной карточке, приколотой булавкой к его одежде, было написано:

«Арсен Люпен с благодарностью принимает десять тысяч франков от месье Розена».

На самом деле в украденном бумажнике лежали не десять, а двадцать купюр по тысяче франков.

Естественно, беднягу обвинили в том, что он разыграл это нападение, то есть напал сам на себя. Но помимо того, что самому так связать себя невозможно, примечательным было другое: почерк на карточке совершенно не похож на почерк Розена, и более того, очень напоминает — просто не отличишь — почерк Арсена Люпена, воспроизведенный в найденной на борту старой газете.

Итак, Розен больше не был Арсеном Люпеном. Розен опять стал Розеном, сыном торговца из Бордо! А присутствие Арсена Люпена подтвердилось в очередной раз, да еще каким ужасным образом!

Началась паника. Пассажиры не решались теперь оставаться по одному в каюте и тем более не отваживались гулять в слишком уединенных местах. Потихоньку люди стали группироваться по принципу взаимного доверия. Но в то же время инстинктивная настороженность разделяла ближайших друзей. Потому что угроза уже исходила не от какой-то одной, оказавшейся под подозрением и, следовательно, не столь уж опасной личности. Теперь Арсеном Люпеном… стал каждый. Наше до предела взбудораженное воображение приписывало ему чудесное и безграничное могущество. Полагали, что он способен принимать самые неожиданные обличья, по очереди быть --">