Рекс Стаут - Слишком много поваров

Рекс Стаут Слишком много поваров

Rex Todhunter Stout

Too Many Cooks

Too Many Cooks © Rex Stout, 1938

© Перевод на русский язык Татьяны Поповой, 2019

Перевод нескольких фрагментов текста на кулинарные темы взят из книги «За столом с Ниро Вульфом» Т. Соломоник, С. Синельникова и И. Лазерсона.

Переводчик выражает горячую благодарность elizabeth_perm, А. Агнич, Д. Касперовичу, М. Левину, С. Синельникову, Ю. Тарасовой, Е.Якимовой и всем, кто оказывал помощь и поддержку в работе над проектом!

Предисловие

Описывая очередное невероятное дело Ниро Вульфа, я старался использовать как можно меньше французских и прочих заумных слов, но, учитывая действующих лиц, совсем обойтись без иностранщины не получилось. За ошибки в правописании я не в ответе, так что не трудитесь слать мне жалобы. Вульф помочь отказался, так что мне пришлось съездить в школу иностранных языков Хайнеманна и заплатить тамошнему профессору тридцать баксов, чтобы он проверил текст и исправил ошибки. Чаще всего, заслышав бессмысленную трескотню вместо речи, я либо пропускал ее мимо ушей, либо, по необходимости, разбирал суть при помощи американского языка.

Арчи Гудвин

1

Закурив и утерев пот со лба, я принялся расхаживать вдоль поезда по платформе Пенсильванского вокзала. Казалось, после всего, что мне только что пришлось пережить, я вполне смогу подрядиться установить пирамиду Хеопса на крышу небоскреба голыми руками и в одном купальном костюме. Вот только успокоюсь немножко.

Но не успел я затянуться хотя бы трижды, как меня остановил стук по стеклу ближайшего окна. Я наклонился и встретился с отчаянным взглядом Ниро Вульфа, сидевшего в купе новенького пульмановского спального вагона, где я разместил его в целости и сохранности.

— Арчи, чтоб тебя, иди скорей сюда, поезд сейчас тронется, а билеты у тебя! — завопил он через закрытое окно.

— Сами сказали, что внутри курить негде! Еще только 9:32! Я остаюсь! Спокойной ночи! — прокричал я в ответ и продолжил гулять.

Билеты, как же! Не билеты его волновали, он просто очень боялся остаться один в поезде, который вот-вот отправится. Он ненавидел всё, что движется, и обожал доказывать, что в подавляющем большинстве случаев люди едут туда, где ничуть не лучше, чем там, откуда они едут. Но, черт возьми, я все-таки смог доставить его на вокзал за двадцать минут до отправления, несмотря на помехи в виде трех сумок, двух чемоданов и двух пальто (на четыре апрельских дня), плачущего на пороге дома Фрица Бреннера, бегущего к упакованному в машину Вульфу с очередными вопросами по поводу ухода за орхидеями Теодора Хорстманна, и даже обычно невозмутимого коротышку Сола Пензера, который, высадив нас у станции, не смог сдержать дрожь в голосе при прощании. Можно было подумать, что мы отправлялись в стратосферу чистить луну и собирать блуждающие звезды.

И не успел я выбросить окурок в щель между поездом и платформой, как увидел настоящую звезду. Она прошла так близко, что нельзя было разобрать, аромат духов или тела донесся до меня, а ее яркая красота хотя и могла быть создана на киностудии, выглядела природной и не нуждающейся в исправлениях. Я сразу понял, что передо мной не фабричное изделие, а тонкая ручная работа. Высокий крупный мужчина в коричневом плаще необычного покроя и мягкой широкополой шляпе подвел ее к соседнему вагону и проследовал за ней и проводником внутрь. «Ты промелькнула словно в дивном сне и навсегда разбила сердце мне», — пробормотал я и, с деланным безразличием пожав плечами, вскочил в тамбур: просигналили отправление.

Вульф сидел в купе у окна, вцепившись в широкое сиденье обеими руками. Несмотря на это, момент отправления застал его врасплох, вагон дернулся, и Вульф качнулся. Украдкой я посмотрел, как он бесится, решил, что будет проще не обращать внимания, достал из сумки журнал и примостился на стульчике в углу.

— Мы прибываем на курорт «Канова» завтра в 11:25 утра. Четырнадцать часов! В Питтсбурге наш вагон прицепят к другому составу! В случае его задержки мы будем вынуждены ждать следующего! Если что-нибудь случится с локомотивом… — прокричал он, продолжая держаться за сиденье.

— Я не глухой, — сухо прервал я его. — Бухтите сколько хотите, ваше право, но я не потерплю намеков ни словом, ни тоном, что --">