Гилберт Кийт Честертон - Ходульная история

Гилберт Кит Честертон Ходульная история

Трое старых друзей толковали о немецких делах — сэр Хьюберт Уоттон, весьма известный чиновник; мистер Понд, совсем неизвестный чиновник; и капитан Гэхеген, не составивший ни одной бумаги, но прекрасно сочинявший самые дикие истории. Точнее сказать, их было четверо — к ним присоединилась Джоан, скромная молодая женщина со светло-каштановыми волосами и темно-карими глазами. Гэхегены только что поженились, и капитан становился при жене особенно красноречивым.

Походил он на щеголя времен регентства.¹ Мистер Понд походил на рыбу с круглыми глазами и сократовским лбом, сэр Хьюберт Уоттон — на сэра Хьюберта Уоттона, что друзья очень ценили.

— Какой позор! — говорил сэр Хьюберт. — Что они делают с евреями! Приличных, прилежных, безвредных людей, в которых не больше коммунизма, чем во мне, выгоняют без выходного пособия! Вы согласны со мной, Гэхеген?

— Еще бы! — ответил капитан. — Я евреев не обижаю. Три с половиной раза чуть было не обидел, но сдержался. Что же до сотен или тысяч бедных скрипачей и шахматистов, их обижать не надо. Но ведь они сами себя обижают, когда так преданы Германии — и там, и даже здесь.

— Ну это преувеличено, — сказал мистер Понд. — Помните Шиллера, во время войны? Шуму не было, я знаю точно, ведь такие дела по моему ведомству. Вообще я не люблю шпионских историй, это самые скучные из детективов, но эта история очень уж неожиданно кончилась. Конечно, вы знаете, что в военное время жизни нет от любителей, как у герцога Веллингтона не было жизни от писателей. Мы преследовали шпионов, любители — нас. Какие-то маньяки являлись к нам и говорили, что такой-то или такой-то похож на шпиона, а мы никак не могли втолковать, что шпион на шпиона не похож. Немцы очень старались скрыть своих помощников: одни были совсем незаметны, другие — слишком заметны, одни — чересчур малы, другие — чересчур велики, чтобы их увидеть…

В честных глазах Джоан Гэхеген засветилось удивление.

— Простите, — сказала она, — разве так бывает?

Муж ее, и без того возбужденный, весело засмеялся.

— Бывает, дорогая, бывает! — воскликнул он. — Пожалуйста, вот пример. Вспомни бедных Бэлем-Браунов из Масуэлл-хилла. Пришел он со службы, взял косилку, и видит — из газона торчит что-то рыжее, вроде шерсти. Друг мой Понд, собравший самую лучшую коллекцию усов (конечно, после сэра Сэмюела Сподда), тут же установил, что это — волосы одного из сынов Енаковых,² судя по качеству — еще живого. Однако профессор Путер возразил, что это — титан, ибо, как известно, Юпитер схоронил их под Этной, под Оссой и под тем холмом, на котором стоит Масуэлл-хилл.

Домик моих несчастных друзей разобрали, холм раскопали и обнаружили чудище вроде сфинкса. Увидев его лицо, миссис Бэлем-Браун испугалась и сообщила репортерам, что оно великовато. Но мистер Понд, проходивший мимо, заметил, что оно — маловато, что вскоре подтвердилось. Чтобы сократить простую, ходульную историю…

— Да, пожалуйста! — вскричала Джоан.

— …скажу, — продолжал Гэхеген, — что титан был очень длинный и лицо его, по законам перспективы, едва виднелось в небесах. К счастью, он ушел и утонул в океане. Видимо, он собирался читать лекции в Америке, подчиняясь еще одному закону, гласящему, что, если тебя заметили, ты обязан их читать.

— Надеюсь, это все? — спросила Джоан. — Ну хорошо, ты говоришь ради разговора, но ведь мистер Понд зря не скажет. Что же вы имели в виду?

Мистер Понд тихо откашлялся.

— Слова мои и впрямь связаны с одной историей, — сказал он, — сам я не вижу в них ничего странного, но, вероятно, объяснить их надо.

И — как всегда, не без дотошности — он рассказал то, что мы перескажем.

Случилось это на модном морском курорте, где размещался и крупный порт, а потому и профессионалы, и любители зорко глядели, нет ли шпионов. Округом ведал сэр Хьюберт, городком — мистер Понд, который расположился на незаметной улочке, в небольшом доме, с двумя помощниками — молчаливым, широкоплечим, но коротеньким Баттом и длинным, говорливым, элегантным Траверсом, которого все называли по имени — Артур. Батт сидел в первом этаже, глядя на дверь, а Траверс — на втором, где хранились чрезвычайно важные бумаги, в том числе единственный план минных заграждений в гавани.

Мистер Понд сидел в доме меньше, он много ходил по городу и хорошо знал свой квартал, надо сказать, неприглядный. Там было несколько хороших, --">