Джон Диксон Карр - Согнутая петля

разговоры.

Удовольствовавшись тем, что толкнул безобидную старую ведьму в окно, я пошел за Вами. Из вашего разговора, если я его правильно истолковал, становилось ясно, что я совершенно не напрасно боялся Вашего стиля работы. Теперь я точно знаю, на кого Вы нацелились, хотя тогда у меня были лишь смутные догадки. Я понял, что Ваш объект – Ноулз. Я понял, что мое слабое звено – Ноулз. Я понял, что есть свидетель, который может меня повесить, – Ноулз. Но я знал, что он скорее пойдет под пытки, нежели признается, кто совершил преступление. Но в Вашем распоряжении был человек, которого он не мог позволить тронуть или даже дохнуть на него, – это Молли! У Вас был только один способ заставить его заговорить. Закрепить у нее на шее гарроту и затягивать винт до тех пор, пока старик не сломается. Это Вы и собирались сделать; у меня хватило ума проанализировать все его показания; и тогда я понял, что мы погибли.

Нам осталось только одно – убраться. Будь я бессердечным и совершенно безнравственным человеком, каким Вам меня, вероятно, описали, я бы, несомненно, убил Ноулза так же небрежно, как нарезал бы лук. Но разве я смог бы убить Ноулза? Разве я смог бы убить Маделин Дейн? Разве я смог бы убить Бетти Харботтл? Это реальные люди, которых я знал, а не вымышленные персонажи детективного рассказа, и с ними нельзя обращаться как с чучелами кошек на ярмарке. Я устал и был почти болен; если честно, я чувствовал, что попал в лабиринт, из которого не могу выбраться.

Крадясь за Вами с инспектором, я пришел в «Фарнли-Клоуз» и увиделся с Молли. Я сказал ей, что у нас не осталось иного выхода, как только немедленно убраться отсюда. Заметьте, мы считали, что у нас для этого есть еще время: Вы с инспектором собирались в ту ночь поехать в Лондон, и несколько часов мы могли не бояться разоблачения. Молли согласилась, что нам ничего больше не остается. Мне дали понять, что Вы, глядя из окна Зеленой комнаты, видели, как она с чемоданом в руке покидает «Фарнли-Клоуз». По-моему, было неразумно позволить нам убежать и быстро скрыться. Такой поступок можно понять, доктор, только если Вы уверены, что арестуете свою жертву, когда захотите!

В завершение своего рассказа скажу, что с Молли у меня возникли трудности. Ей было нелегко уйти, не попрощавшись с Маделин. Когда мы уезжали на машине, она была полна фантастических идей (говорю это спокойно, потому что эта леди знает, как я ее люблю) вернуться в «Монплезир» на гусеничном тракторе.

Я не мог ей помешать. Мы заехали туда всего на несколько минут, оставили машину на задней тропинке возле дома старого полковника Мардейла, пешком пробрались к дому и получили прекрасный подарок: из полуоткрытого окна столовой мы ясно услышали о смерти Виктории Дейли и вероятном характере ведьмы-хозяйки, виновной в этом. Речь держал мистер Пейдж. Кукла была еще там; я утащил ее в угольный сарай только потому, что Молли все порывалась толкнуть ее в окно на Маделин. Это, безусловно, ребячество; и все же ссора моей леди с Маделин носит сугубо личный характер – это как у меня с покойным Патриком Гором. Должен сказать, что ничто из случившегося до сих пор не вызывало у нее большей ярости, чем этот разговор в столовой.

Я еще не знал, что она захватила из «Фарнли-Клоуз» пистолет. Мне это стало ясно только тогда, когда она вынула его из сумочки и постучала им по окну. Тогда я понял, доктор, что есть две причины, заставляющие действовать незамедлительно: во-первых, нам в тот момент не нужна была пылкая женская ссора; а во-вторых, перед домом только что остановилась машина Барроуза. Я схватил Молли в охапку и поспешно оттащил от дома. По счастью, шум радиоприемника не давал никому услышать нашу возню. Я убежден, что именно последовавшая за этим крайне душещипательная любовная сцена – сцена, происшедшая у окна, – заставила ее, усыпив мою бдительность, выстрелить в окно столовой, когда мы уже собирались уходить. Моя дама хороший стрелок, она не собиралась никого убивать; она хочет, чтобы я объяснил Вам, что она намеревалась только преподать урок бедной Маделин и сделала это с удовольствием.

Зачем я подчеркиваю эти несущественные и даже нелепые детали? У меня веская причина – причина, с которой я начал. Я не хочу, чтобы Вы считали, что мы исчадия ада, творящие свои злодеяния под мрачное бормотание богов. Я не хочу, чтобы Вы считали, что природа затаила дыхание от совершенного нами зла. Потому что я думаю, доктор, чтобы заставить Ноулза признаться, Вы, --">