Артур Игнатиус Конан Дойль - Этюд в багровых тонах (др.перевод+иллюстрации Гриса Гримли)

не уживемся, нам очень просто будет расстаться, — сказал я. — Но мне кажется, Стэмфорд, — я пристально посмотрел на своего спутника, — что вы по каким-то причинам пытаетесь умыть руки. Что, у этого малого такой уж скверный характер или в чем дело? Говорите начистоту!

— Попробуй-ка выразить невыразимое, — ответил Стэмфорд, смеясь. — На мой вкус, Холмс слишком рационален — его пристрастие к науке отдает бездушием. Я легко могу себе представить, как он угостит друга новейшим растительным алкалоидом, не из дурных побуждений, как вы понимаете, а из чистого научного любопытства, чтобы поточнее узнать, как эта штука действует. Впрочем, надо отдать ему должное, он и сам без колебаний проглотит то же снадобье. У него страсть к точным и проверенным знаниям.

— В этом нет ничего плохого.

— Верно, но и тут можно впасть в крайность. Если дело доходит до того, что он колотит палкой трупы в анатомическом театре, это, согласитесь, уже чересчур.

— Колотит трупы?

— Да, чтобы проверить, могут ли синяки появляться после смерти. Видел своими глазами.

— Но вы говорите, он не изучает медицину?

— Нет. Один бог ведает, какие у него цели. Но вот мы и приехали, судите о нем сами.

Пока Стэмфорд говорил, мы свернули в узкий переулок и вошли в маленькую дверь, ведущую в боковое крыло огромного больничного здания. Мне тут все было знакомо, я и без провожатого сумел бы подняться по мрачной каменной лестнице и пройти по длинному коридору с белеными стенами и серовато-бурыми дверями. В дальнем конце мы свернули в низкий сводчатый проход — он вел в химическую лабораторию.

Лаборатория была высоким, просторным помещением, где на полу и вдоль стен громоздились бесчисленные бутыли. Повсюду стояли низкие широкие столы, загроможденные ретортами, пробирками и маленькими бунзеновскими горелками, над которыми трепетали голубые язычки пламени. В лаборатории находился всего один человек — он сидел, склонившись над дальним столом, погруженный в работу. Услышав наши шаги, он обернулся и с радостным криком вскочил на ноги.

— Я нашел его! Нашел! — воскликнул он, стремительно приближаясь с пробиркой в руке. — Я нашел реагент, который осаждается только гемоглобином и ничем иным.

Даже если бы он нашел золотоносную жилу, вряд ли бы лицо его так сияло.

— Доктор Ватсон, мистер Шерлок Холмс, — представил нас Стэмфорд.

— Как поживаете? — приветливо спросил Холмс, пожимая мне руку с силой, которую в нем трудно было заподозрить. — Я вижу, вы были в Афганистане.

— Как, черт возьми, вы догадались? — изумился я.

— А, неважно, — ответил он с мимолетной усмешкой. — Вот гемоглобин — это другое дело. Разумеется, вы понимаете значимость моего открытия?

— Это, безусловно, занятный химический опыт, — проговорил я, — но в практическом смысле…

— Помилуйте, да это самое важное практическое открытие в области судебной медицины за много лет! Разве вы не понимаете, что оно дает возможность безошибочно распознавать пятна крови? Идите-ка сюда!

В нетерпении Холмс ухватил меня за рукав и потащил к столу, за которым работал.

— Возьмем чуть-чуть свежей крови, — сказал он, проколов себе палец длинной иглой и вытянув химической пипеткой каплю крови. — Вот, я растворяю ее в литре воды. Как вы видите, раствор кажется совершенно прозрачным. Содержание крови в воде примерно один к миллиону. И тем не менее я не сомневаюсь, что мы получим ожидаемую реакцию.

С этими словами он бросил в сосуд несколько белых кристаллов, а потом добавил несколько капель какой-то прозрачной жидкости. В тот же миг вода окрасилась в темно-малиновый цвет, а на дне сосуда сгустился бурый --">