Артур Игнатиус Конан Дойль - Долина страха

Артур Конан Дойл Долина страха

Роман

Часть I Трагедия в Бирлстоне

Глава 1. Предупреждение

— Я склонен предполагать…

— Предполагайте, предполагайте, нетерпеливо заметил Холмс.

Я убежден, что принадлежу к числу самых терпеливых из смертных, но это насмешливое замечание меня задело.

— Послушайте, Холмс, — сказал я сухо, — вы иногда слишком испытываете мое терпение.

Но он был чересчур занят собственными мыслями, чтобы сразу ответить мне. Не обращая внимания на стоявший перед ним нетронутый завтрак, Холмс целиком погрузился в изучение листка бумаги, вынутого из конверта. Затем он взял конверт и стал старательно рассматривать его.

— Это почерк Порлока, — задумчиво сказал Холмс. — Я не сомневаюсь: это почерк Порлока. Игрек с особенной верхушкой — это очень характерно.

Он говорил скорее сам с собой, нежели обращаясь ко мне, но все мое раздражение исчезло.

— Кто же этот Порлок? — спросил я.

— Порлок — это только nom-de-plume, псевдоним, а за ним, Уотсон, стоит чрезвычайно хитрая и ловкая личность. В предыдущем письме Порлок честно сообщил мне, что его имя — вымышленное, и просил не разыскивать его среди миллионов лондонского населения. Порлок важен не сам по себе, а лишь потому, что находится в контакте с неким и в самом деле значительным лицом. Вообразите рыбу-лоцмана, сопровождающую акулу, или шакала, следящего за львом, — вообще, какое-либо ничтожество в обществе действительно грозного существа. И не только грозного, Уотсон, но и таинственного — в высшей степени таинственного. Вот в этом-то смысле Порлок меня и интересует.

— Знаменитый ученый и преступник, столь великий в своих хитрых замыслах, что….

— Что и теперь я должен со стыдом…

— Я, собственно, хотел сказать, что он остается совершенно неизвестным обществу с этой стороны.

— Намек, явный намек! — воскликнул Холмс.

— В вас, Уотсон, открывается совершенно неожиданная жилка единого юмора. Вас надобно остерегаться! Впрочем, назвав Мориарти преступником, вы сами совершили проступок, как оно ни удивительно. С точки зрения закона это — клевета. Один из величайших злоумышленников всех времен, организатор едва ли не всех преступлений, руководящий ум всего подпольного мира, ум, который мог бы двигать судьбами народов, — таков в действительности этот человек. Но он настолько неуязвим, настолько выше подозрений, так изумительно владеет собой и так себя ведет, что за эти ваши слова мог бы привлечь вас к суду и отнять вашу годичную пенсию в качестве компенсации за необоснованное обвинение. Разве он не прославленный автор «Движения астероидов», книги, затрагивающей такие высоты чистой математики, что, говорят, в научной прессе не нашлось никого, кто мог бы написать о ней критический отзыв! Можно ли безнаказанно клеветать на такого человека! Это гений, Уотсон! Но если я буду жив, то придет и наш черед торжествовать.

— Если бы мне удалось это увидеть! — воскликнул я. — Но вы говорили о Порлоке…

— Ах, да… Так вот, этот, так называемый Порлок — лишь одно из звеньев в длинной цепи, правда, не столь удаленное от ее создателя. Но между нами говоря, звено довольно второстепенное. Больше того: звено, давшее трещину.

— Не существует цепи более крепкой, чем самое слабое из ее звеньев.

— Именно, дорогой Уотсон. В этом-то и кроется особая важность Порлока для нас. Подгоняемый отчасти пробудившейся в нем совестью, а главным образом чеками на десять фунтов, которые я ему посылал, он уже раза два доставлял мне ценные сведения. Настолько ценные, что удавалось предотвратить преступления. Если мы найдем ключ к шифру, то я не сомневаюсь, что и это письмо окажется сообщением того же рода.

Холмс развернул письмо на своей так и оставшейся чистой тарелке.

Я склонился над ним и стал рассматривать загадочное послание. На листке бумаги было написано следующее:

534 Г2 13 127 36 31 4 17 21 45

Дуглас 109 293 5 37 Бирлстон.

26 Бирлстон 9 18 171

— Что вы думаете об этом, Холмс?

— Очевидно, попытка сообщить какие-то секретные сведения.

— Но если нет ключа, какова польза шифрованного послания?!

— В настоящую минуту — ровно никакой.

— Почему вы говорите «в настоящую минуту»?

— Потому что существует немало шифров, которые я могу прочесть с такой же легкостью, как акростих по первым буквам --">