Алексей Петрович Бородкин - Утешение

спину.

Спорить и переубеждать не имело смысла. Этот поволжский тугодум уже выстроил в голове картину, и изменить её могли только новые, очень весомые обстоятельства.

– Значит, быть посему, – согласился Камышин. – Утром доложишь командиру. И… и всё. Дальше, пускай он разбирается.

До чрезвычайности хотелось спать. Более всего на свете. Всё остальное заволокло туманом – равнодушным туманом. Не имела значения дурацкая смерть Пашки Рябина – задиры и самодура, – не имел значения предстоящий трибунал, с его коротким и однообразным наказанием: "Расстрел!" Не имел значения правильный мужик Полесников, с его природной тягой к справедливости. И ещё меньшее значение имела совесть. Она почти растворилась.

Камышин проспал всего час. Вздрогнул во сне и проснулся – дрёма слетела моментально. Костёр догорал, угли покрылись пеплом. Камышин подкинул дров и вспомнил, что утром…

"Надо написать маме. И сестре. Как сформулируют приговор, и что напишут в похоронке – неизвестно… Вдруг напишут, что я предал Родину? Я им должен всё объяснить".

Камышин достал лист бумаги, разделил его на две половинки. Письмо сестре получилось быстро и сразу. Не мудрствуя, Камышин описал тот бой. Поминутно. Без прикрас и ничего не добавляя от себя.

Письмо матери застопорилось на первых же строках. Камышин понимал, что для матери не имеет значения, как и почему убит её сын. Имеет значение, только то, что его больше нет в живых.

Горизонт забелел. У привязи проснулись кони, прядали ушами, переминались. Камышин так и не написал второго письма.

Полесников направился к командирскому блиндажу. По дороге оглянулся, бросил взгляд. "Докладывать побежал, – понял Камышин. – Поспешает. И мне следует поспешить".

"Прости меня, мама. Я сделал всё, что мог. Ты меня знаешь лучше, чем кто-либо другой, а посему, всё что случилось, ты поймёшь правильно. Твой сын, Рома".

Камышин открепил медаль, из кармана гимнастёрки вынул книжку красноармейца. Письма свернул треугольничками, положил в общую кучу. Усмехнулся – до того мала и жалка получилась куча. Завернул в листок "Суворовского натиска" и подумал, что дальше война покатится без него.

*

Командир умывался. Плюхал в лицо водой, кряхтел и щурился. Посматривал на вошедшего Полесникова, удивлялся до чего у того кислая физиономия.

– Чего такая рожа? Жив, руки-ноги целы. Чего куксишься? Или дизентерия с тобой приключилась?

– Никак нет. Разрешите поделиться соображениями.

– По поводу?

– По поводу наступления, товарищ капитан.

– Ну… поделись, – удивился командир. – Не вижу для этого препятствий.

Полесников подошел к карте, повёл карандашом вдоль линии фронта.

– На этой высоте у фашистов значительное преимущество. Они простреливают фланг и вот это направление нашей возможной атаки, – от точки вражеских укреплений карандаш пополз дальше, вглубь от линии фронта. – В этом лесу оборона противника хорошо эшелонирована. Наверняка спрятана артиллерийская батарея и…

– И даже танковый взвод, – встрял командир. – Думаешь, я без тебя не разумею? Немцы здесь отлично закрепились. Подозреваю, батарея у них не одна… – Командир говорил с напряжением в голосе. Он разрабатывал план боя третий день и до сих пор не придумал приемлемого варианта развития атаки. – Вот отсюда у них отличный прострел. Любое наше движение, как на ладони. А танки чуть в глубине, на подхвате, если прорыв или… – он махнул рукой. – Н-да. Тяжелый будет бой. Многие лягут. Ты что предлагаешь?

– Предлагаю провести разведку.

– Разведку… – повторил командир. – Были уже разведчики, Полесников. Были. Из четырёх групп одна вернулась. Часть огневых точек теперь отмечена на карте. Только опоздал ты с предложением. В разведку идти можно ночью и только окружным путём. Вдоль нашей линии, потом низиной до леса, далее кромкой леса по болоту. Минимум двое суток туда, двое обратно. Видишь как? А наступление назначено на послезавтра. Не успеем.

– Успеем, товарищ командир. Мы прорежем колючую проволоку прямо здесь, у минного поля, – карандаш побежал по карте, рисуя прямую. – Здесь до леса рукой подать. За сутки обернёмся туда-сюда. Выясним расположение батарей и танков. Сможем накрыть их огнём без пристрелки. Непосредственно

--">