Дэвид Моннери - Боснийский ад

женщину оставьте. — Он улыбнулся Клинку, который улыбнулся в ответ. 

Последовало несколько секунд тишины.

— Я же сказал оставить женщину, мать вашу!

Клинок увидел сигнал Дохерти, высунул в окно «браунинг» и выстрелил человеку в лоб.

Дохерти и Крис в тот же момент выхватили «браунинги», мгновенно вспоминая тренировки в «Доме смерти» и прицеливаясь в замешкавшуюся троицу. Только один «узи» успел выстрелить, отправив короткую очередь в небо, а его владелец распластался на земле. 

Парень с плейером запутался в проводах, срывая с пояса проигрыватель вместе с «узи». В наступившей тишине эхом отозвался последний звук от падения плейера на дорогу. 

Дохерти огляделся. В кабине Клинок обнимал Хаджриджу. Крис исчез, очевидно, отправился посмотреть, все ли в порядке у детей. Еще четверо покойников лежали на дороге. 

Он подошел и начал оттаскивать трупы прочь. На глаза попался плейер, он поднял его. Надписи на кассете были английские. Альбом «Ковбои ада» какой-то группы «Пантера», о которой он никогда не слыхал. Одна песня называлась «Сумасшедшие каникулы», другая — «Кровавое послание». 

Он посмотрел на одетых в черное четверых хорватов, больше переживавших о своей одежде, чем об уме и сердце. Если заглянуть в строение, то наверняка найдешь там какой-нибудь наркотик, немецкое пиво или пепси и несколько крутых порножурналов. Ребятам для их шикарной жизни не хватало лишь игрушки в виде женщины, и они погибли, пытаясь раздобыть ее. 

Дохерти оглядел горы, весь этот чужой ландшафт. Хотелось верить, что эта зарубежная война является каким-то анахронизмом, но где-то глубоко внутри себя он понимал, что это не так. Эта война отражала сущность того, до чего докатился мир. 

Он устало забрался обратно в кабину и кивнул Клинку, что можно продолжать путь к морю. 

Эпилог

В Сплит они прибыли рано вечером, солнце висело низко над морем, как на открытке с пейзажем. Детей отвезли в городской госпиталь, и, как выяснилось, у них у всех были хорошие шансы окончательно выздороветь. А что с ними будет дальше, оставалось только гадать. «Если здесь не пристроятся, — подумал Дохерти, — то станут беженцами, ищущими пристанище в неохотно принимающей их Европе». 

Сасовцам тридцать шесть часов пришлось ждать рейса домой. После изматывающего транзита через Германию они в начале десятого утра прибыли на базу Королевских ВВС в Бриз-Нортоне. Когда они шли по бетонной полосе, с хмурого неба падал дождь. 

Их встречал Барни Дэвис вместе с представителем министерства обороны, человеком в гражданском костюме по имени Лавинггон. Усталые бойцы еще не успели сообразить что к чему, как оказались загнанными в небольшой кабинет. Там их уже ждал поднос с чашками и кофейник. 

Дохерти бросил снаряжение на пол.

— Мне надо позвонить жене, — сказал он и направился к двери. 

— Я бы попросил вас сделать это позже, — холодно сказал представитель министерства обороны. 

Дохерти остановился, обернулся и уставился на него. 

— Ей уже сообщили, что с вами все в порядке, — сказал Лавинггон. 

— Я хочу слышать ее голос, — спокойно сказал Дохерти и вышел из кабинета.

Лавинггон задумчиво проводил его взглядом и сосредоточил свое внимание на Хаджридже. Явно удовлетворившись тем, что она не боец САС, он спросил остальных, кто она и что тут делает. 

— Она просто приехала посмотреть, в самом ли деле в Англии так много мерзавцев, подобных вам, — сообщил ему Клинок, а Барни Дэвис тут же всем предложил кофе. 

В вестибюле здания Дохерти вслушивался в гудки.

— Алло? — спросил голос со знакомой хрипотцой.

— Исабель, — сказал он.

— Джеми, — отозвалась она, вспоминая свои ощущения от звонка Барни Дэвиса два дня назад. Тогда она просто сказала «большое спасибо» и чуть не повалилась на пол от облегчения. — Где ты? — теперь спросила она голосом таким счастливым, что ему захотелось запеть. 

— В Бриз-Нортоне. Вечером буду дома. Так или иначе.

— Я дождаться не могу, — сказала она.

Несколько минут спустя он возвращался в кабинет, размышляя на ходу, стоит ли быть немного повежливее. «Вероятно, — подумал он, — те, кто заботится об этом, делают себе карьеры». 

Он обнаружил, что остальные пьют кофе в напряженной тишине. Налив себе чашку, он сел напротив Лавингтона. 

— Теперь можно продолжить, — сказал Дохерти.

— Очень хорошо, — натянуто сказал представитель министерства --">