Сергей Александрович Арьков - Тёмный легион

безмозглых монстров, безусловно, опасных, но уже не представляющих собой ту неодолимую силу, в которую их превращало руководство некроманта. И все же толпа безоружных, ослабленных после пребывания в коконах, людей, могла бы стать для них легкой добычей, но тут вперед вышел Цент, вытащил из-за пояса мистическую секиру духов, и взялся за дело. Мертвецы падали от одного прикосновения божественного топора, их даже необязательно было рубить, хватало легко тычка. Но Цент все равно рубил. Кромсал, отсекал головы и конечности, ибо находил в этом великое удовольствие. Как дровосек сквозь чащу, он прорубил людям путь сквозь толпы зомби, и повел их обратно, в Цитадель. Рядом с ним вышагивала Алиса и пучимые гордостью берсеркеры, ощущающие себя грандиозными героями. Машка тащила на себе Андрея, что еще не успел отойти от пребывания в коконе, и непрерывно расписывала кавалеру их будущую совместную жизнь. Парень невпопад кивал, соглашаясь на все и несказанно радуясь тому, что жив.

Разумеется, всем спасенным уже в крепости была поведана история беспрецедентного подвига. В качестве сказителя выступил Цент, который и объяснил людям, кого и за что те должны благодарить. В его интерпретации последние события приобрели несколько иной вид, чем на самом деле, пополнившись многочисленными подробностями. Так Цент, не краснея, поведал, как он с двумя отважными берсеркерами пробивался чрез скотомогильник к пещере некроманта. Внезапно выяснилось, что на поверхности им противостояло целое войско, которое один эпический герой и двое просто героев отважно перебили. При этом герой девяностых все время напирал на то, что берсеркеров в бою с ним было двое, и, дабы все его поняли правильно, указывал на Вову и Петю. У тех, от рухнувшей на них славы, началась натуральная звездная болезнь. Стоящий в сторонке Владик давился слезами горькой обиды – Цент пожадничал включить его в число героев.

Затем оказалось, что и в подземельях некроманта отважным спасителям человечества пришлось драться на каждом шагу. Больше всего Цент живописал свои свершения, воспел отважных воительниц, что дрались с ним плечом к плечу, вскользь упомянул двух берсеркеров, и опять забыл о Владике. Программист слушал златоуста, и уже не пытался сдержать слез. Он все понял – Цент решил вычеркнуть его из этой славной истории. Но все же один настоящий подвиг у него на совести имелся. Это ведь он убил некроманта. У Владика сердце сжалось – неужели у изверга хватит наглости приписать себе и эту заслугу?

Впрочем, когда дело дошло до самого интересного, бывший рэкетир вмиг утратил свою многословность, и скупо поведал, что, дескать, пришли, увидели, победили. О том, что они не станут пугать людей рассказами о древних богах, было оговорено заранее. Это было разумно, да никто и не настаивал на мелких подробностях. А когда кто-то все же спросил, чья героическая рука поразила Легиона, Цент приподнял брови и произнес:

– Ну а как вы думаете?

Разумеется, все подумали о ком угодно, только не о Владике, и истекающий слезами страдалец лишился своего последнего шанса оказаться в числе героев и спасителей. Это было до того обидно, что он, пересилив страх, подошел к Центу и попросил у того разрешения поведать людям и о своем вкладе в дело победы. Но изверг ожидаемо отказал ему, аргументировав это тем, что гордыня – грех.

– Твое желание прослыть героем и покрыться славой глубоко порочно и исходит от дьявола, – объяснил Цент. – С этим соблазном необходимо бороться. Ты спросишь – как? Я отвечу – смирением. Для спасения твой души будет лучше, если ты отречешься от случайно совершенного тобой героического деяния в чью-либо пользу. Например, в мою. Поэтому пусть все думают, что Легиона убил я.

– Но что плохого случится, если люди узнают и о моем подвиге? – захныкал Владик. – Ведь это же я сделал.

– Владик, солнышко, возьми себя в руки, – потребовал Цент. – Во-первых, тебе все равно никто не поверит. Начнешь рассказывать, что ты победил некроманта, люди тебя на смех поднимут. Во-вторых, гордыня первейший из грехов, а ты очень не крепок в борьбе с дьявольскими соблазнами. Твоя тяга к хвастовству происходит от греховности твоей гнилой сути. Борись с этим. Мирская слава тлен, лишь спасение души имеет значение. Вот и займись этим. А почивать на лаврах предоставь другим. Я, к примеру, готов смиренно нести этот крест. Пусть меня величают героем, пусть воспевают, пусть восхищаются --">