Игорь Владимирович Никулин - Золотой капкан

депутатские месяцы. Спал и видел, как защелкивает наручники на его запястьях.

В ментовскую травлю влезли и налоговики. Не те вежливые кабинетные, изнеженные подарками инспектора, заискивающие и обращающиеся исключительно на «вы», а камуфлированные качки-полицейские. Эти не миндальничают. Не раз заставляли его людей подпирать руками стены, начинали шмон и изымали всю документацию. Возвращение бумаг и замаливание грехов обходились изрядными усилиями и стоили очень дорого. За деньгами он не стоял, отстегивал сколько надо и кому надо, понимая при этом, что такое положение вещей вечно длиться не может.

В принципе, попасть снова за решетку Президент не боялся. Умные люди везде хорошо живут, и лагерная школа для него была бы не жестче кожаного кресла. Пробирало другое. Он успел привыкнуть к повышенному комфорту: машине, подаваемой к дверям, смазливой и доступной во всех отношениях секретарше с приклеенной дежурной улыбкой, клубам и казино, а потому менять двухэтажный кирпичный особняк в экологически чистом районе города на душную, переполненную камеру отчаянно не желал.

* * *

Дверь кабинета без стука отворилась, и вошел Денис Слонов, его правая рука в теневом бизнесе.

Денису было около двадцати пяти, он имел атлетическое сложение и пудовые кулаки — подходящий контраргумент при любой разборке, за что получил звучную кличку Слон.

Слон был высок ростом, коротко стрижен и гладко выбрит. Могучая шея переходила в широкие косые плечи. Темный, с иголочки, костюм сидел на нем как влитой, бицепсы распирали тесные рукава пиджака. Ворот белоснежной рубашки, застегнутый на последнюю пуговицу, врезался в шею и давил, отчего ему приходилось часто поправлять галстук и незаметно при том разминать ее.

Для коммерции Слон был туп, но теневыми делами заправлял умело. А поскольку черный бизнес приносил львиную долю дохода — имел право входа к Президенту в любое время, по любому вопросу. Без стука и приглашения.

Подойдя к массивному, сверкающему полировкой столу, Слон молча опустился в гостевое кресло, и то глухо застонало под его весом.

Президент, не обращая на вошедшего внимания, точно не замечая вовсе, вновь наполнил фужер и сделал глоток. Огненный ручеек приятно обжег гортань.

— Есть проблемы? — выждав несколько секунд, спросил он, зная, что по пустякам Слон его не посещал.

— Вот…

Рука здоровяка нырнула во внутренний карман пиджака, и рукав отозвался сухим треском. На шве лопнула и закучерявилась нить.

Он выложил на стол два бесформенных матово-желтых камня.

Президент поднял один, чем-то напоминающий шахматную лошадиную голову, покрутил:

— Золото? — спросил он наугад.

Слон кивнул:

— Точно. Наши спецы уже смотрели. Самородки…

— Откуда?

— Ворона купил, — ответил Денис и, сообразив, что Президент не знает всех его людей, и тем более по кличкам, поправился: — Скупает у меня один на толчке. Сегодня к нему подошел мужик бомжеватого вида. Борода, говорит, по грудь, телогрейка… Начинает народ расспрашивать, кто и почем золото скупает. Ворона сперва хотел послать его, да потом, видно, смикитил, что ханыга сдает побрякушки жены за пузырь. Предложил показать товар. Мужик, значит, подает ему камешки. Ворона думал, фуфло толкает. Проверили… Самые настоящие самородки!

— Дорого взял?

— Нет, — Слон замялся. — Цену мужик наугад назвал. Сразу видно, ни бум-бум. А как деньги увидел, аж затрясся. Никогда, мол, столько в руках не держал… Сговорились, что завтра принесет еще.

— Еще? — Президент насторожился, отставил фужер, внимательно посмотрел на Дениса. — Он что, золото в огороде, как картошку, копает?

Слон растерялся, и глаза его забегали.

— Не знаю. Но говорил, барахла этого навалом.

— Навалом, — задумчиво повторил Президент. — Прямо Корейко какой-то…

— Кто? — не понял Слон.

— Проехали, — отмахнулся Президент и вышел из-за стола.

Слон подобострастным взглядом проводил его к окну.

Разглядывая залитую весенним солнцем улицу, Президент что-то обдумывал, отбивая на подоконнике замысловатую дробь…

…Вот он — его величество Случай, выход из почти тупиковой ситуации. Лучшего он и придумать не мог. Срок депутатского мандата скоро закончится, и менты обязательно постараются взять его за жабры. Бежать за рубеж? Подписать самому себе приговор. Сбежал — значит чувствуешь за собой грешок. А если пойти ва-банк? --">