Давид Игоревич Выходец , Иван Владимирович Чумак - След золотого обоза

коромысле к колодцу подходила пожилая женщина.

— Здравствуйте, тетя. Красные в селе есть? — спросил ее мальчик, но женщина сердито посмотрела на него, сняла с плеч коромысло, выпрямилась и вдруг крикнула звонким голосом:

— Ах ты, негодник! Красные тебе нужны? А ну вытри под носом и дуй к матери!

Василек хлестнул коня и погнал скорей от такой злой тетки.

«Куда-нибудь сам выеду, — решил он, — а там, глядишь, и наткнусь на тех, кого ищу».

Рванув по кривой улочке, он чуть не задавил поросенка, гревшегося посреди улицы и с визгом бросившегося из-под ног коня. У одного из домов он заметил кучку детей и хотел, было, остановиться, чтобы расспросить их, но наученный встречей у колодца, передумал.

В конце концов, он быстро миновал последние дома, и расступились вишневые сады, заблестела впереди река, заросшая у берегов высоким, еще зеленым камышом.

Недалеко от мостков Василек заметил табун лошадей. Приставив ладонь ко лбу, он пригляделся и чуть не вскрикнул от радости: на фуражках коноводов были красные звезды!

Смело подъехав, он спрыгнул с чалого, который немедленно забрел в воду.

— Откуда ты взялся, казаче? — спросил его высокий красноармеец с загорелым лицом.

— Мне бы, дяденька, командира! — волнуясь, ответил мальчик.

— А что случилось, сынок? — услышал Василек позади себя. Оглянувшись, он увидел коренастого человека с блестящими ремнями на груди и маузером на поясе.

«Похоже, старший», — решил Василек и торопливо рассказал ему об отряде Устименко, о неравном бое, который вели сейчас демеевцы…

— Командир послал меня разыскать красных, чтобы они вызволили наших из беды. Белых уж очень много…

— Ясно. Далеко это отсюда?

— Километров десять, за лесом, — показал рукой в сторону Черниговского тракта Василек…

Командир поднялся:

— Через пять минут всем быть готовым к выходу!

Напоив чалого, Василек вывел его на берег…

— По коням! — раздалась команда, и сотни полторы всадников длинной цепью растянулись по полю.

Проехав лес, Василек придержал чалого и подъехал к командиру:

— Здесь уже недалеко. Сейчас поднимемся на бугорок, и посреди поля, на дороге — обоз…

— Хорошо. Подождем пока все подтянутся, — ответил командир и, тепло взглянув на юного всадника, спросил: — Кто же ты у них? Связной? Разведчик?

Не успел Василек ответить, как за серым изгибом холма прогремело несколько взрывов, неспешной скороговоркой заговорил пулемет…

— Шашки вон! — громко скомандовал командир. Эскадрон веером развернулся по полю, на клинках всадников засверкали солнечные лучи. А через минуту и ослепительный блеск, и кони, и люди утонули в густом облаке пыли…

— Ура! — раздалось и покатилось за горизонт.

Стремительная атака красных рассекла ряды белогвардейцев и спасительной волной хлынула к островку телег, который из последних сил обороняла кучка окровавленных демеевцев…

СВЕЖАЯ МОГИЛА В СТЕПИ

Василек спрыгнул с коня и заметался в поисках Трофима Казимировича. Медленно поднимались бойцы Устименко, не сразу поверив, что пришло спасение. Мальчик напряженно вглядывался в их лица, но не мог никого опознать в изможденных, оборванных, перемазанных землей и кровью фигурах…

— Сынок! — услышал Василек знакомый голос и, наконец, узнал командира.

— Плохо бы нам пришлось, если б не ты... — Устименко ласково провел шершавой ладонью по всклокоченным Васильковым волосам.

— А где дядя Давид? — спросил мальчик.

— Нет больше Давида, — грустно ответил Устименко. На глазах у бесстрашного командира выступили слезы. Он вытер их рукой: — Геройски погиб... Да разве только он? Вон, всего человек тридцать осталось…

Красные разгоняли по оврагам недобитых белогвардейцев, а пришедшие в себя демеевцы уже сходились к телегам, доставая топоры, чтобы снова сбивать развалившиеся ящики с золотом.

Устименко осмотрел «максим» и, убедившись, что теперь тот годится только на металлолом, сбросил пулемет с телеги. Затем присел на оглоблю, попытался стянуть сапог с раненой ноги и чуть не вскрикнул: в глазах потемнело от боли. Подошедший Василек решил ему помочь. Он легонько снял простреленный сапог, поправил повязку, потом, обмотав ногу онучей, перехватил ее веревкой. Трофим Казимирович решил больше не надевать сапог и зашвырнул его на телегу. Поднявшись, он немного прошелся, припадая на раненую ногу, остановился и, не глядя ни на кого, --">