Анастасия Малышева - Голос моего сердца

Анастасия Малышева Голос моего сердца

Что может быть более прекрасным, чем исполнение мечты? Наверное, ничего. Я много читала о том, что когда это происходит – когда то, о чём ты так долго грезил, сбывается – ты чувствуешь опустошение. Потому что – а что дальше? Рубеж преодолён, цель достигнута. Кто ты без неё? Просто один из многих, такой же, как все. Просто человек.

И всё же, я чувствовала – со мной такого не случится. Несмотря на то, что меня от исполнения моей мечты отделяли всего лишь несколько ступенек. Поднимусь по ним – и всё навсегда изменится.

Глубокий вдох, расправить плечи – и вперёд. Одна, вторая, третья – и вот я там. На сцене. Самой большой, что я когда-либо видела. Потому что это он. Стадион «Уэмбли» – самый большой в Англии и один из самых крупных в мире. Девяносто тысяч человек! И все они там – ради меня. Ради моей музыки.

Софиты слепили меня, мешая разглядеть беснующуюся толпу. Но я их слышала. Как они кричали, скандируя моё имя:

– Кайл! Кайл!

Могла ли я представить хотя бы три года назад, что достигну таких высот? Конечно, нет! И всё же – вот она я. Стояла перед микрофоном, готовая подарить этим людям то, ради чего они и собрались – свою музыку.

Приветливо махнув рукой тем, кто стоял внизу, вызвав тем самым очередной взрыв криков, я дала знак одному из музыкантов. Он начал наигрывать мелодию и, когда проигрыш закончился, я открыла рот – и замерла. Из моего горла не вырвалось ни звука. Я стояла, разевая рот, как рыба, но не могла выдавить из себя даже букву, не говоря уже и полноценном слове. Хотя бы одном!

Стадион смолк, и, хоть софиты продолжали слепить меня, я отчетливо чувствовала, что все взгляды были направлены на меня. Они прожигали меня насквозь, под ними я чувствовала себя не только немой, но и голой. Хотелось убежать, но ноги словно вросли в пол. И всё, что я могла – это просто стоять на месте, сжимая одной рукой стойку с микрофоном. Чувствуя, как меня затапливает вязкий и густой, как смола, стыд.

Неожиданно меня схватили за руку. Повернувшись, я увидела Айзека – он смотрел на меня своими почти чёрными глазами и что-то говорил. Но я не понимала, что именно. Я что, ещё и оглохла?! Не дождавшись от меня какой-либо реакции, он встряхнул меня – и тут я резко села в кровати, открывая глаза.

Глава первая

Кайл

Судорожно вздохнув, я огляделась. Я совершенно точно была не на стадионе, а в своей кровати. Проведя рукой по одеялу, убедилась, что зрение меня не подводило – прохладная ткань точно была настоящей. Атласная ночнушка неприятно липла к взмокшей спине. Я поёжилась от этого не самого приятного ощущения и тут же выбралась из кровати, чтобы переодеться.

Приснится же такое! Голос был для меня всем. Потеряй я его – и всё, о Кайл Янг можно было забыть. Потому что кому нужна немая певица? Правильно – никому.

Дойдя до ванной, я скинула с себя одежду и встала под прохладный душ. Странно. Поездки домой должны успокаивать, а не посылать кошмары. Я так редко бывала в своей квартире из-за постоянных гастролей и ночёвок в студии, что такие дни должны были меня радовать. А выходило почему-то наоборот.

Может, я просто устала? И мне нужен был не день-другой отдыха, а полноценные каникулы? Может, мой мозг так снисходительно напоминал, что нельзя было превращать себя в ломовую лошадь?

Вся беда была в том, что я не умела по-другому. Я жила музыкой. С самого детства. Что неудивительно, с такой-то семьёй. Моя мама была оперной певицей – не самой знаменитой, но всё же, довольно успешной. Когда я родилась, она бросила сцену и посвятила себя моему воспитанию. Устроилась работать в музыкальный колледж, открыла свою небольшую студию. Отец был гитаристом, преподавал там же, где и мама.

Понимаете теперь, что первым подарком, который мне сделали, едва руки мои смогли держать что-то больше ложки, стала гитара? И что в детстве, вместо садика, я ходила к маме на студию, где общалась исключительно с музыкантами. К семи годам я уже даже могла что-то бренчать сама, а к пятнадцати – играла так, что даже папа порой удивлённо присвистывал. Но куда больше я любила заниматься с мамой вокалом. Оказалось, что гены пальцем задавить крайне сложно, если не сказать – невозможно. Я пела всегда. Везде, при любой свободной минутке. А когда не пела – писала песни. А написав – пела уже их. Такой вот замкнутый круг.