Игнатий Иванович Пономарев - Поход Ермака

осторожность. Скоро заметили по берегам всадников в островерхих шапках. И с каждым днём их становилось всё больше и больше. Это Епанча, прослышав о русских, спешно сгонял из улусов на берег Туры своих воинов.

Не хотел биться с Епанчой Ермак, думал мирно пройти его владения и сохранить порох для встречи с самим ханом Кучумом. Но неподалёку от своей крепости Чинигиды Епанча устроил дружине на реке засаду.

…Тысячи стрел, пущенных с крутого берега в сторону Ермаковых стругов, поранили несколько казаков.

— Пушкари! Огонь! — скомандовал разгневанный Ермак. Загрохотали, сверкнули огнём пушки.

Епанча, вздрогнув, зажал уши, закричал:

— Стрел нет, а смерть есть! О рус-шайтан!..

Со стругов снова грянул залп. Ядро выбило из сёдел трёх всадников и переломило древко княжеского знамени. Епанча от страха поворотил коня в Чинигиды. За ним в панике бросились прочь все его воины.

— В погоню! — скомандовал Ермак.

Казаки вскочили на брошенных татарами лошадей и во главе с лихим рубакой Иваном Кольцо кинулись догонять Епанчу. В городок Чинигиды казаки ворвались с налёту. Но пусто было в городке: скрылись кучумцы, спасаясь от огненной смерти.

С ДОБРЫМ СЕРДЦЕМ

Всё лето Ермак с дружиной спускался на стругах по Туре-реке. И в августе 1580 года окружили казаки крепость Чигитуру. Правил крепостью жестокий ханский мурза Чингыз. Он безжалостно обирал свой народ. Ермак узнал про это от пленных татар. И велел дружине добыть мурзу Чингыза живым.

В недолгой схватке казаки уничтожили войско мурзы, а его самого привели к Ермаку. Мурза был толст и важен.

— Я мурза! Меня может судить только хан Кучум.

— Есть суд повыше ханского, — сказал Ермак Тимофеевич и велел вывести Чингыза на городскую площадь.

— Вот кто нынче тебе судья, мурза! — сказал Ермак. — Народ!

И, обратившись к толпе, сказал:

— Татары! Я созвал вас спросить: люб вам мурза?

— Грабитель он! Убить его надо! — зароптали в ответ.

— Слышишь? — спросил Ермак Чингыза, позеленевшего от злости.

— Татары! — обернулся атаман к местным жителям. — Вы платили ясак-дань хану Кучуму и его мурзе. Волей Руси я освобождаю вас от этой дани. Не чините зла мне и моей дружине, помогайте нам, и Русь отплатит вам добром. Разнесите мои слова по всем улусам. И пусть знают все, что мы зла на простой народ не имеем… А этого, — Ермак указал на мурзу, — судите сами…

— Батыр Ермак, справедливый ты! Живи у нас!

Снова наступала зима. И решил Ермак с дружиной зазимовать в Чингитуре.

ХАН КУЧУМ ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ

В далёкий Искер, в главный город Сибирского ханства, прискакал князёк Епанча. Он рухнул на пол и виноватым псом пополз к Кучуму:

— О, великий хан! Беда! Меня разбил русский атаман Ермак!

— Ермак? — насторожился Кучум.

— Да, светлейший хан.

— И много у него воинов?

— Восемьсот почти…

— Восемьсот… Всего лишь! — отлегло у хана от сердца. И его враз охватил гнев на мурзу. — Как же ты, у которого две тысячи всадников, позволил разбить себя этой горстке русских?

— О мудрейший! Мои джигиты дрались, как барсы! — взмолился Епанча. — Но у русских есть невидимые огненные стрелы! Они разят, как молнии. Ими Ермак и победил меня…

— Поди прочь, жалкий трус! — пинком прогнал его Кучум и велел позвать к себе сановника Кутугая.

Вошёл юркий толстячок с хитрющими глазками и низко поклонился хану. Кучум велел ему разведать, так ли страшны огненные стрелы русских, как говорит о них трусливый Епанча.

Когда казаки привели к Ермаку захваченного в плен знатного татарина — это был Кутугай, — атаман показал ему, как стреляют из пищалей и пушек, одарил доброй одеждой, передал богатые подарки для хана и отпустил в Искер.

— Огненные стрелы Ермака сильны, — явившись к Кучуму, сообщил Кутугай, подал хану щит, пробитый пулями, и рассказал, как после обильного угощения вывели его, Кутугая, под открытое небо. Там стояли в ряд пятеро казаков с пищалями. В руках у них дымились фитили.

Татарский щит, который не брала никакая сталь, отнесли на тридцать сажень и водрузили на копьё. Грохнуло пять выстрелов --">