Елена Александровна Благинина - Тюлюлюй

У КОТА-ВОРКОТА

Шёрстка — бархат-мягкота,

Глазки с искорками,

Ушки с кисточками.

Наш коток-воркоток

Укатил клубок-моток.

Клубок катится,

Нитка тянется…

Уж коту-воркоту

И достанется:

Будут гладить-миловать,

Спать положат на кровать!

ТЮЛЮЛЮЙ

Тюлюлюй.

Не тужил

Тюлюлюй.

Рано утром маменька

Несёт хлебца мякенька,

А бабушка — молочка,

А тётушка — пирожка:

Ешь, пей, Тюлюлюй,

На здоровьице!

Тюлюлюй поест-попьёт,

После ляжет отдохнёт.

Полежит на месте

Минуточек двести,

А проснётся в полдень

Глядь, уж снова голоден.

— Встань, проснись,

Тюлюлюй,

Не ленись,

Тюлюлюй!

А Тюлюлюй отвечает:

— Сами плохо накормили, а Тюлюлюй виноват! Есть хочу!

Несёт, несёт маменька

Жареной говядинки,

А бабушка — кренделёк,

А тётушка — киселёк

И леденчиков кулёк:

— На досуге, птенчик,

Пососи леденчик!

Жил да был

Тюлюлюй,

Нажил жир

Тюлюлюй.

Все дружки на речке,

А Тюлюлюй на печке.

Все дружки — по травке,

А Тюлюлюй — на лавке.

Все дружки на воле —

В поле, на футболе,

А Тюлюлюй лежит в тени.

«Враг себе я, что ли?!»

— День-то — рай,

Тюлюлюй!

Погуляй,

Тюлюлюй!

А Тюлюлюй отвечает:

— Да-а, сами кормят до отвалу, а Тюлюлюй виноват. Не пойду!

Стал вял Тюлюлюй,

Стал бел Тюлюлюй.

Тюлюлюя все жалеют:

— Заболел Тюлюлюй!

       — Ах!

              — Ох!

                   — Дюже плох!

Тюлюлюя мать взяла

И в больницу повезла.

За машиной гонится

Шустрый ветерок.

Тюлюлюй наш клонится

Всё на левый бок.

— Не срамись,

Тюлюлюй!

Распрямись,

Тюлюлюй!

Тюлюлюй глаза скосил,

Загудел, заголосил:

— Да-а! Сами криво посадили, а Тюлюлюй виноват! У-у-у-у!

Вот какой Тюлюлюй,

Тюлюлююшка!

КРИКСА И ТИШЕНЯ

У Тишени глаза ясные, и в них разум светится. И у Криксы ясные глазки, да пустоваты— не светится в них разум.

Тишеня сначала подумает, а потом слово скажет. Оттого речь её всем приятна.

А Крикса — бряк-бряк, наговорит с три короба, а что к чему — не поймёшь.

Тишеня, прежде чем сесть поесть, спросит: все ли ели? А поевши, крошки птицам кинет, кошке супцу плеснёт, собаке косточку даст.

А Крикса — хап-хап — схватит что повкуснее и была такова: чашки не помоет, спасибо не промолвит.

Тишеня дверь затворяет — проверяет, не идёт ли кто сзади — не ушибить бы! Да и громыхать попусту не хочет — и так шуму на земле много.

А Крикса — грох-грох! Прохожие — ох-ох! Но ей и горя мало: «Подумаешь, нежности какие!»

В электричке ли едут — к деду с бабкой на праздники, Тишеня сидит у оконца. За оконцем — солнце! Берёзки разбегаются, пляшут, косицами машут. Тропинка вьётся-петляет. Вот бы побежать по ней — далеко- далёко! Вдруг царевну-лягушку встретишь у болотца… Или Дюймовочку!

А Крикса — трень-брень — стишки читает, песни поёт, никому покоя не даёт. Только мать с отцом рады: «Хороша дочка! Забавница!»

Тишеня по улице идёт — приглядывается: не обижает ли большой малого, не заблудилось ли дитя, не страшится ль слепец перейти дорогу?

А Крикса — тук-тук каблучками, нос задерёт, ать-два — вперёд! Горда, спесива: мол, я ль не красива?!