Эрвин Лазар - Как конь Серафим одержал победу над самим собой

Эрвин Лазар Как конь Серафим одержал победу над самим собой

«Помолчали бы они хоть десять минут, как было бы хорошо», — подумал Микка-Мяу и закрыл глаза. Кот с удовольствием закрыл бы и уши, но, как известно, сами по себе уши ни у кого не закрываются, у Микки-Мяу тоже. Можно было, правда, закрыть их лапами, но только зачем? Густое облако гвалта и крика двигалось прямо на него. Кричали и галдели кошка Ватикоти, заяц Аромо и лев Зигфрид Брукнер. Уловить, что к чему, было совершенно невозможно. Ясно было одно: все чем-то страшно возмущены.

— Хвастун! — кричала Ватикоти.

— Воображала! — орал Аромо.

А Зигфрид Брукнер ревел:

— Болтун!

— Кто? — спросил кот Микка-Мяу.

— Конь Серафим! — рявкнули все хором.

— Не может быть, — сказал Микка-Мяу.

От изумления все трое разом стихли.

— То есть как это не может быть, — произнесла наконец укоризненно Ватикоти, — если мы втроем в один голос говорим, что…

— Во-первых, не говорите, а орете, кричите и ревете. А во-вторых, это не в его характере.

— Не в чьем характере?

— Серафима.

— Что не в его характере?

— Хвастаться.

— Ну так тогда сам пойди и посмотри! — закричал, багровея, Аромо.

Тут они схватили Микку-Мяу за лапы и повели его на другой конец лужайки. Пришли туда довольно быстро, тем более что Микка-Мяу, собственно говоря, и не сопротивлялся.

На лужайке стоял голубой чудо-жеребец Серафим и протирал свои очки замшевой тряпочкой. Вид у него был кроткий, как у ягненка, только что появившегося на свет. Кот Микка-Мяу, раздраженный тем, что его тянули сюда насильно, сурово спросил у коня Серафима:

— Я слышал, здесь кто-то хвастается?

— Где? — удивился конь Серафим и огляделся по сторонам. Потом, чтобы лучше видеть, даже надел очки.

— Нет, ты погляди, он еще и простачком прикидывается! — воскликнул заяц Аромо. — Это уж слишком. Не ты ли здесь только что хвастался?!

— Я? — широко раскрыл глаза конь Серафим. — Простите, но я не понимаю, что вы имеете в виду.

— Ну так я тебе напомню! — закричал лев Зигфрид Брукнер. — Ты сказал, что ты бегаешь быстрее всех.

— Ну да, я так сказал, — кивнул конь Серафим.

Кот Микка-Мяу, изумленный, не верил своим ушам. Скромный, обходительный конь Серафим — и вдруг говорит такие вещи! Нет, раньше он никогда не хвастался. Микка-Мяу уже собрался высказать все это, но его перебила Ватикоти:

— И быстрей газели, да?

— Да, — кивнул конь Серафим и покраснел.

— И гепарда ты, конечно, тоже обгонишь, да? — съязвил лев Зигфрид Брукнер.

— И гепарда, — согласился конь Серафим и покраснел еще сильнее.

— А может быть, — спросил патетически неудержимо мыслящий Аромо, — может быть, и меня?

— Не обижайся, пожалуйста, Аромо, — смущенно ответил конь Серафим, — но и тебя тоже. — И покраснел до кончиков ушей — так ему было стыдно.

— Ложь, — произнес заяц.

— Нет, это не ложь, — покачал головой конь Серафим.

— А почему же ты тогда покраснел? У тебя вон даже уши стали красные, — сказал кот Микка-Мяу.

— И ты мне не веришь, — печально посмотрел на него конь Серафим. — Я покраснел потому, что терпеть не могу хвалиться.

— А что же ты тогда расхвастался? — развел лапами лев Зигфрид Брукнер.

— А я и не хвастаюсь, я говорю правду. А получается, будто хвастаюсь. — Конь Серафим умолк. — Нет, так мы не разберемся… Микка-Мяу…

— Понимаю, все понимаю, — кивнул кот. — Лучше всего вам побежать наперегонки. И сразу все станет ясно.

— Я с удовольствием, — обрадовался конь Серафим. — Давайте, хоть сейчас.

— Отлично, побежим наперегонки! — загорелся лев Зигфрид Брукнер. — Без лишних разговоров.

Друзья немедля отправились на Большой Луг. Этот Большой Луг был и в самом деле такой большой, что с одного его края едва виднелся другой край. Не говоря уже о другом крае, с которого едва было видно тот, первый, край. В общем, луг был просторный. Самое подходящее место для бега наперегонки.

— Как побежим, оттуда сюда или отсюда туда? — спросил лев Зигфрид Брукнер.

— Мне все равно, — сказал конь Серафим.

— Ага! Ему, значит, все равно! Ему, видите ли, совершенно все равно, отсюда туда или оттуда сюда! --">