Евгений Вальс - Медовая коза

— Сокровище наше, ты совсем избаловала людей целебным мёдом и травами, — заявил старик, отпив чаю через серебряную трубочку, ведь рук у него не было.

— Да ведь многие хвори мы можем побороть сами, без различных снадобий, — присоединилась к нему тётушка Златка.

Кора не притронулась к еде, размышляя о данном обещании.

— Можем, но не все, — тихо сказала она.

— Душечка, в твоё отсутствие лекарю Фарио придётся вспомнить всё, чему его учили, — предположила Златка. — Возможно, тогда он по-настоящему начнёт лечить людей. Или через время, когда лекарь Фарио перестанет насылать на тебя жандармов, ты станешь иногда тайком появляться на базаре и продавать людям целебный мёд и травы. Нужно просто выждать, пока всё утихнет.

— И сколько вы предлагаете мне бездействовать? — обречённо спросила Кора.

— Почему бездействовать? — удивилась тётушка Златка.  — Будешь помогать только тем, кто больше всего нуждается в помощи целительницы.

— И как я это узнаю? Я же не волшебная фея, чтоб прилетать по первому зову.

— А разве нет? — искренне удивилась тётушка Златка. — Я всегда считала тебя доброй феей…

— Увы, — вздохнула Кора.

— Есть один способ! — вдруг заявил Шишак и обратился к Хвое: — А ну-ка, дочка, принеси мне вон ту шкатулку.

Девочка поставила перед ним деревянную чёрную шкатулку, испещрённую царапинами и обожжённую огнём. По велению старика Хвоя раскрыла её и убрала полуистлевшую ткань, скрывающую нечто округлое. В шкатулке оказался хрустальный шар, вмиг приковавший внимание собравшихся за столом.

— Я на днях разобрал хлам в своём мешке…

— Разобрал хлам? — с сомнением посмотрела на него Златка. — Чем же?

— А ноги мне на что? — без обиды ответил старик. — И в  мешке нашёл магическую вещицу. После пожара я не помню своего имени, но могу утверждать, что умею с ней обращаться.

Старик подул на хрустальный шар и прошептал заклинание, которого Хвоя не расслышала. Шар стал непрозрачным, будто его наполнили дымом.

— Покажи мне того, кто сегодня больше всех нуждается в помощи нашей дорогой Коры, — произнёс над шаром старик.

Дымка внутри шара чуть рассеялась и показала бледного мальчика, лежащего в постели. Возле него суетилась сиделка, меняя повязки на голове больного, как видно, пылающего от жара.

— Это сын герцога де Грин! — вмиг узнала мальчика Кора.  — Я должна ему помочь!

— Матушка, но вам нельзя появляться в городе! — воскликнула Хвоя.

— Душечка, ты дала слово! — напомнила тётя Златка.

— Я не забыла, — сдержанно ответила Кора и вышла из-за стола.

Женщина в раздумьях заметалась по комнате, не обращая внимания на слова, которые мешали ей принять решение. Затем она скрылась в чулане и вскоре вернулась с корзиной, где лежала баночка мёда и несколько мешочков с целебными травами.

— Вам придётся меня понять, — ответила на изумлённые взгляды Кора.

Женщина накинула на плечи плащ и вышла из дома. Хвоя рванулась вслед за ней, но тётушка Златка удержала девочку со словами:

— Призвание нашей феи — спасать жизни. Разве мы вправе её останавливать?

Девочка прождала мать на крыльце до наступления темноты.

Среди травы крохотными огоньками забегали светлячки, подобно отражению звёзд, засиявших на потемневшем небе. Застрекотали ночные обитатели тайного убежища, а из глубины леса повеяло прохладой.

А Хвоя продолжала неотрывно глядеть через цветочную поляну на древнюю ель и лишь иногда смахивала набежавшую слезу.

— Я думала, ты играешь в мои куклы, — послышался голос тётушки, — они тебе совсем не нравятся? Я смастерила почти всех нас и даже медовую козу…

— Очень нравятся, — грустно отозвалась девочка, — особенно дядя Шишак. Вы приделали ему аж четыре руки.

— Чтоб не обижался на своё имя, — пояснила тётушка и взяла игрушку.

У куклы, которую они называли Шишаком, была большая шишка вместо головы и четыре лапы, обхватывающие толстый живот.

— Узнаёшь, кто это? — спросила тётушка и пододвинула поближе вторую игрушку — сплетённое из соломы деревце с изогнутым стволом, увешанное маленькими шёлковыми сердечками.

Увидев, что Хвоя не торопится отвечать, она сказала сама:

— Это же я! Так часто представляю себя деревом, особенно когда чувствую, что мои волосы развеваются на ветру, как ветви плакучей ивы…