Вильгельм Гауф , Якоб и Вильгельм Гримм , Сергей Юрьевич Афонькин , Джамбаттиста Базиле , Клеменс Брентано , Людвиг Бехштейн , Иоганн Петер Гебель , Рихард фон Фолкман-Леандер , Александр Зик (иллюстратор) , А. Яскевич (иллюстратор) - Немецкие волшебные сказки в иллюстрациях Александра Зика

них знакомы российским читателям, другие сказки
менее известны. Все сказки сборника проиллюстрированы великолепными
цветными рисунками признанного мастера книжной иллюстрации —
немецкого художника Александра Зика.

ISBN 978-5-9603-0650-8 (7БЦ)
ISBN 978-5-9603-0651-5 (Кожаный переплет)

© СЗКЭО, 2021

Титульный лист немецкого издания волшебных сказок с иллюстрациями
Александра Зика

Золотой ключ

З

имой, в то время, как выпал глубокий снег, один бедный
малый должен был выйти из дома и на дровнях навозить
дров. Когда он их набрал в лесу и навалил на дровни, то
так иззяб, что задумал сначала развести огонек и около него
погреться, а потом уже отправиться домой.
Вот и стал он снег сгребать и расчищать местечко до самой
земли, чтоб разложить огонь, и при этой расчистке нашел маленький золотой ключик.
И пришло ему в голову, что где ключ, там и замок должен
быть; и точно: стал рыться в земле и отыскал железный ларец.
«Да подойдет ли еще ключик-то? — подумал он. — Ведь в
ларце-то, верно, ценные вещи».
Стал он оглядывать ларец, искать замочную скважину, наконец разыскал ее: такая малюсенькая, что чуть глазу приметна… Попробовал ключ вставить, ключ как раз пришелся. Вот
он его разочек повернул, стал отпирать, а мы уж с вами будем
ожидать, пока он тот ларец откроет да все в нем диковинки
перероет — тогда он о них нам расскажет, а может быть, и покажет…

Гензель и Гретель

В

большом лесу на опушке жил бедный дровосек со своею женою и двумя детьми: мальчишку-то звали Гензель,
а девчоночку — Гретель.
У бедняка было в семье и скудно и голодно; а с той поры,
как наступила большая дороговизна, у него и насущного хлеба иногда не бывало.
И вот однажды вечером лежал он в постели, раздумывая и
ворочаясь с боку на бок от забот, и сказал своей жене со вздо-

~6~

хом: «Не знаю, право, как нам и быть! Как будем мы детей
питать, когда и самим-то есть нечего!»
— А знаешь ли что, муженек, — отвечала жена, — завтра
ранешенько выведем детей в самую чащу леса; там разведем
им огонек и каждому дадим еще по кусочку хлеба в запас, а
затем уйдем на работу и оставим их там одних. Они оттуда не
найдут дороги домой, и мы от них избавимся.
— Нет, женушка, — сказал муж, — этого я не сделаю. Невмоготу мне своих деток в лесу одних оставлять — еще, пожалуй, придут дикие звери да и растерзают.
— Ох ты, дурак, дурак! — отвечала она. — Так разве же
лучше будет, как мы все четверо станем дохнуть с голода, и ты
знай строгай доски для гробов.
И до тех пор его пилила, что он наконец согласился.
— А все же жалко мне бедных деток, — говорил он, даже и
согласившись с женой.
А детки-то с голоду тоже заснуть не могли и слышали все,
что мачеха говорила их отцу. Гретель плакала горькими слезами и говорила Гензелю:
— Пропали наши головы!
— Полно, Гретель, — сказал Гензель, — не печалься! Я какнибудь ухитрюсь помочь беде.
И когда отец с мачехой уснули, он поднялся с постели, надел свое платьишко, отворил дверку, да и выскользнул из дома.
Месяц светил ярко, и белые голыши, которых много валялось перед домом, блестели, словно монетки. Гензель наклонился и столько набрал их в карман своего платья, сколько
влезть могло.
Потом вернулся домой и сказал сестре:
— Успокойся и усни с богом: он нас не оставит. — и улегся
в свою постельку.
Чуть только стало светать, еще и солнце не всходило —
пришла к детям мачеха и стала их будить:

~7~

— Ну, ну, подымайтесь, лентяи, пойдем в лес за дровами.
Затем она дала каждому по кусочку хлеба на обед и сказала:
— Вот вам хлеб на обед, только смотрите, прежде обеда его
не съешьте, ведь уж больше-то вы ничего не получите.
Гретель взяла хлеб к себе под фартук, потому что у Гензеля
карман был полнехонек камней. И вот они все вместе направились в лес.
Пройдя немного, Гензель приостановился и оглянулся на
дом, и потом еще и еще раз.
Отец спросил его:
— Гензель, что ты там зеваешь и отстаешь? Изволь-ка прибавить шагу.
— Ах, батюшка, — сказал Гензель, — я все посматриваю
на свою белую кошечку: сидит она там на крыше, словно со
мною прощается.
Мачеха сказала:
— Дурень! Да это вовсе и не кошечка твоя, а белая труба
блестит на солнце.
А Гензель и не думал смотреть на кошечку, он все только потихонечку выбрасывал на дорогу из своего кармана по камешку.
Когда они пришли в чащу леса, отец сказал:
— Ну, собирайте, детки, валежник, а я --">