Константин Сергеевич Казаков - Как полюбить врага?

что от природы глуп?

Сам правильно не можешь жить –

Уже спешишь других судить.

Кто правом наделил тебя,

Чтобы воспитывать меня?

Твой статус был весьма задет,

Решил ты: я вина всех бед.

Коль так, наказывай – суди!

А если нет, то уходи!»

Съедала совесть дух бесплодный

И разум ни на что не годный!

Моя фитина, злой проступок, (фитина – неологизм? Не нашла такое слово)

Мучительный, дурной поступок.

Не позабыть, не оправдать,

Но и вину нет сил признать.

Не мог отвергнуть обвинение;

Все искупить – одно спасение.

За руку я его схватил,

На спину плавно водрузил

И молча потащил домой,

А в горле ком стоял сухой.

Через кусты густых чащоб,

Парко-хозяйственных трущоб,

По переулкам и баракам.

Мы долго шли по буеракам.

Валил холодным градом пот,

Мы как смогли прошли пятьсот.

Ломило все от напряжения,

Вот-вот свалюсь в изнеможении.

Но гнев к себе давал мне силы

И впереди фонтаны били.

И я ступал за шагом шаг

Сквозь ругань, боль и лай собак.

И вот она, вода святая,

Непревзойденная, родная.

Бесценен ты – глоток воды!

Ты есть предел моей мечты.

Мы стали брызгаться, плескаться

И заразительно смеяться.

Друг друга осаждать, молить,

За все прощения просить.

Вдруг разорвав наше единство,

Ворвался голос исполинский:

«Владимир, как себя ведешь?

Домой когда уже пойдешь?

Эффектный выхватил синяк!

Хоть месяц можешь ты без драк?

А это еще кто с тобой,

Такой же грязный и худой?

Ты всю одежду намочил

И где вообще так долго был?

Дождешься у меня, наглец…» –

То был товарища отец.

Схватил за шиворот, повел,

И мы упали все втроем.

Мужчина встал, очистил грязь,

Одним рывком поставил нас.

Увидел вывих на ноге

И обратил свой взор ко мне:

«Ты что наделал, хулиган?» –

И крепкий выписал щелбан.

«Как наказать тебя, чиграш?

Вхожу уже от злости в раж.

Но раз ты смог его избить,

Сумей и сдачи получить!»

Я онемел от страха в ноль.

Раскаянья тугая боль

Стыдом сжигала дух и честь.

Еще чуть-чуть, и грянет месть!

«Не смей, – вмешался Вовка-сын. –

Нет у тебя на то причин.

Он мне помог, он – верный друг!

И с ним не связан мой недуг.

Я сам нечаянно упал,

А он идти мне помогал.

От школы нес! Лишился сил,

А ты тут руки распустил».

Сказал отец: «Один щелбан

Вам никогда б не помешал.

Но что с вас взять, хулиганье,

Пойдемте, купим эскимо».

И вверх подняв легко и ловко,

В руках понес больного Вовку.

Меня он в гости пригласил,

Когда я доедал пломбир.

Но я сказал, что мне пора,

Что слишком поздняя пора,

Что путь неблизок, дома ждут

И нервно двери стерегут.

И распрощались мы на том

В надежде встретиться потом.

А дома мать в слезах встречала

И от волнения кричала.

А я опять молчал, сопел,

В глаза усталые смотрел.

«Не повторится», – обещал,

А через день опять пропал.

Ведь два дня Вовка не ходил,

А он же в гости пригласил!

Квартиры номер не назвал,

И я его ходил искал.

Но все ж язык меня довел.

Я у него полдня провел.

И снова мать в дверях, отец:

Их долгожданный сорванец.

Сто обещаний, море мук

И снова тысяча разлук.

Боязнь ошибку совершить

Опять меня учила жить.

Бывает так, что лютый враг

Тебе становится как брат.

С врагом будь аккуратней ты,

Никто не знает путь судьбы.

--">