Евгений Юрьевич Енин - Ищи, копай, лети

пытался. Они познакомились с великаном. Нет, не с тем, с другим. С тем они и не были знакомы, он, знаете ли, не представлялся, а молча пытался сожрать. Зато теперь представился, оказалось, его зовут Дорб. И он хороший, только дикий. Такой дикий, что даже говорить разучился. Но его снова научил великан по имени Горм. Когда великан бьет тебя по голове, чему угодно научишься.

Еще они познакомились с удивительными снежными гномами, как они их называли, хотя гномами те не были. А вот снежными — были, потому что они из снега. Был сугроб, а стал снежный гном. Раз, и как-то из снега слепился. Снежные гномы забрели в эти края в поисках спасения от снежных барсов, львов, медведей и прочих бескровных чудовищ. И как же все хорошо кончилось. Снежные гномы слепились в снежного великана и ушли на далекий-далекий север, жить рядом с великанами обыкновенными, если великанов можно назвать обыкновенными.

А травка, из-за которой случилась неприятность с деревней — Толстый предпочитал называть разгром неприятностью — оказалась любимой приправой великанов. Без нее им мамонт в рот не лез. Только она на севере не растет, в отличие от мамонтов. А тут — под каждым кустом. И они договорились меняться. Гномы собирают и сушат эту траву, великаны раз в год забирают, и приносят что-нибудь полезное. Бивни тех же мамонтов. Какая польза может быть от бивней мамонтов, обещал придумать Профессор.

Итак, считаем. Великанью угрозу они от деревни отвели, это раз. Полезную межвидовую торговлю наладили, это два. Он возвращались в деревню победителями и спасителями. Возвращались в Старую деревню, Новая была дальше, и зимой дорогу туда не найти. Надеялись, что по такому случаю пороть их будут не сильно. А там — никого. Двери выбиты, окна распахнуты, погреба пустые, печки холодные. И ни одного гнома.

— Ну что, у нас все как всегда? — Толстый отодвинул тарелку, он решил, что с него хватит. — Малыш учится летать. Сиди, сиди, птенец неоперившийся, жуй. Профессор неизвестно где шляется. Кто как еще у нас развлекается, пока я тут, — Толстый потыкал вилкой в брюкву, — пользу приношу? Где Профессор? Кто за него есть будет?

Толстому хотелось, чтобы брюква испортила настроение всем без исключения, как Профессор смел увиливать от пытки едой?

— Где он ходит? Не знает, что обедать пора?

— Толстый, перестань тарахтеть.

Белочка наколола на вилку кусочек брюквы и рассматривала его с большим подозрением.

— Он ходит, ищет.

— Что он ищет? Дома мы все проверили. Нету ничего съедобного. Никого из гномов нету, я имею ввиду. Вокруг все снегом завалено, никаких следов. Пока наш орел воспитанный кротами, — Толстый похлопал Малыша по голове, — не научится летать вверх, а не только вниз, головой на дрова, мы ничего нового не увидим.

— А мне кажется, Профессор что-нибудь придумает.

Белочка верила в его способности.

— Что придумает? Как из старых половичков компот сварить?

— Не знаю. Малыш, ешь, давай, — прикрикнула она.

Порцию гадкой брюквы должны получить все.

— Да ничего он не найдет. Вот это доедим. Малыш, ешь, давай! — прикрикнул Толстый. — Кончится этот ужас в тарелке, и будем с голоду помирать. Скорей бы уже, что ли…

Заскрипела дверь. В полумраке комнаты, освещенной одним свечным огарком, Профессор показался Белочке бледным. И без шапки. Что без шапки — это всем показалось. Значит, шапку он потерял.

— Вот, нашел.

Профессор протянул руку, в которой…

2

— Э-э-э, что это? Ты это поймал? Убил, и будешь есть?

— Белка, сунь Толстому брюкву в рот, если можно сырую. Он вообще ни о чем кроме еды думать не может.

Профессор не глядя повесил куртку на гвоздь возле двери, промазал, она упала на пол, Профессор, не заметив, подошел к столу и выложил свою находку.

— Это же… Это же Маша!

Белочка схватила куклу младшей сестры Профессора.

— Ну да. Как зовут, не помню, но это Глашкина кукла. Видишь, рука пришита? Это я оторвал. Привет, Малыш. Получается?

— М-м-м, — простонал Малыш в ответ.

— Ясно. Но ты старайся. Мы в тебя верим.

— Ты чего его подзуживаешь? — взвился Толстый, — ты чему ребенка учишь? И так на улицу невозможно выйти, что бы тебе Малыш на голову не свалился.

— А ты чего митингуешь? Острое отравление брюквой? Вместе же с ним начинали?

Профессор подвинул свою тарелку и начал есть, жадно, он не замечал надоевшего вкуса, думал о другом.

— Начинали. Я попробовал и понял, что --">