Туве Марика Янссон - Опасное лето

клубочком на зеленовато-желтом мху и осторожно поджав под себя хвост, лежал на своем обычном месте (вернее, на одном из них). Задумчиво и умиротворенно глядел он в воду, прислушиваясь к шороху стрекозиных крыльев и сонному жужжанию пчел.

«Кораблик для меня, – думал он. – Он обязательно будет моим! Летом мама всегда мастерит берестяной кораблик тому, кого больше всех любит. Правда, она иногда отдает кораблик кому-нибудь другому, чтобы никого не обидеть. Сейчас я загадаю: если этот водяной паук поплывет на восток – шлюпки на кораблике не будет. Если же паук отправится на запад – мама сделает шлюпку, такую крохотную, что ее и в лапы будет страшно взять».

Водяной паук лениво потащился на восток, и на глаза Муми-тролля навернулись слезы.

Внезапно зашуршала трава, и среди ее метелок показалась Муми-мама.

– Привет! – сказала она. – У меня для тебя кое-что есть.

Она осторожно спустила парусник на воду. Он плавно и красиво закачался над своим зеркальным отражением и сразу же тронулся в путь, словно всегда только и делал, что плавал.

И хотя Муми-тролль увидел, что мама забыла сделать шлюпку, он ласково потерся мордочкой о ее мордочку (ощущение было такое, будто прикасаешься к белому бархату) и сказал:

– Такого хорошего кораблика у тебя еще никогда не получалось!

Они сидели рядышком на мху и смотрели, как парусник пересек болотце и причалил к маленькому листочку.

Они слышали, как неподалеку от дома Дочь Мюмлы звала малышку Мю.

– Мю! Мю! – кричала она. – Несносный ребенок! Мю-у-у-у! Приди только домой, я оттаскаю тебя за волосы!

– Она снова где-то спряталась, – сказал Муми-тролль. – Помнишь, как мы нашли ее в твоей сумке?

Муми-мама кивнула. Она сидела, свесив мордочку к зеркальной глади воды, и рассматривала дно.

– Там что-то блестит, – сказала она.

– Твой золотой браслет, – ответил Муми-тролль. – Или браслет фрёкен Снорк. Хорошо я придумал?

– Очень! – ответила мама. – Теперь мы всегда будем хранить наши украшения в прозрачно-рыжеватой воде. Там они кажутся куда красивей.

Дочь Мюмлы стояла на крыльце и охрипшим голосом все еще звала сестренку. Она знала, что малышка Мю сидит в одном из своих многочисленных тайничков и хихикает.

«Ей бы выманить меня отсюда с помощью меда, – думала Мю, посмеиваясь, – и отколотить хорошенько, когда вылезу!»

– Послушай-ка, Дочь Мюмлы! – закричал Муми-папа со своей качалки. – Если ты будешь так кричать, она никогда не придет.

– Я кричу только для очистки совести, – деловито пояснила Дочь Мюмлы. – Когда мама уезжала, она сказала: «Я оставляю на тебя младшую сестру. Если ты не сможешь воспитать ее, никто другой этого не сделает. Я-то отступилась от нее с самого дня ее рождения».

– Ну, тогда понятно, – сказал Муми-папа. – Ори себе на здоровье, коли тебе так спокойнее.

Он взял со стола кусочек испеченного к завтраку кекса, осторожно огляделся по сторонам и обмакнул кекс в кувшинчик со сливками.

Стол был накрыт на пятерых, а шестая тарелочка стояла под столиком на веранде, так как Дочь Мюмлы говорила, что там она чувствует себя свободнее.

Тарелочка Мю была, разумеется, совсем крохотной и пряталась в тени цветочной вазы посреди стола.

Тут показалась Муми-мама. Она бежала со всех ног по садовой дорожке.

– Не торопись, милая, – сказал ей папа. – Мы уже поели прямо в кладовке.

На веранде мама перевела дух и посмотрела на накрытый стол. Скатерть почернела от копоти.

– Охо-хо-хо, – простонала мама. – Ну и жара! А сажи-то сколько! Ох уж эта Огнедышащая гора!

– Будь гора чуть поближе, мы по крайней мере сделали бы пресс-папье из настоящей лавы, – мечтательно сказал папа.

И в самом деле – было жарко.

Муми-тролль по-прежнему лежал на мшистом бережке болотца и глядел на небо. Оно было совсем белое, похожее на серебряную пластинку. Он слышал, как внизу у моря перекликались морские птицы.

«Будет гроза», – сонно подумал Муми-тролль и вылез из мха. Как всегда перед переменой погоды, небо озарялось удивительными сполохами. Он начал тосковать по Снусмумрику.

--">