Эльдар Алихасович Ахадов - Сказки. Том 3

Эльдар Ахадов Сказки АЛГЕН И КОНДУЛЬЯ

Однажды кондулья пришла к алгену и говорит: " Я уже не такая, сделай меня молодой». Алген подумал и что–то сделал. Видит кондулья: а у неё крылья вместо рук.

Только она захотела ругаться, а крылья её уже далеко унесли. Носили её крылья высоко–высоко под всеми облаками, и над дивными землями, и над бурными водами. И всюду видела она разное: и грустное, и веселое тоже.

И забыла кондулья все свои ругательные слова, потому что стала теперь молодой и красивой, алгеном стала она теперь. Летала, летала — пока опять с тем же алгеном не встретилась.

Улыбается алген бывшей кондулье. «Хорошо тебе?» — спрашивает он её. «Хорошо, " — отвечает она ему и тоже улыбается. Поговорили они о том, о сём, а потом кондулья взмахнула крыльями и улетела к самым звёздам рассвет встречать. И остался алген один, и встал он с камня, на котором сидел, пока кондулья рядом была, огляделся, вздохнул, взял в руки посох и пошел, старенький, на свет в ближней деревне…

Там его каждый вечер ждут маленькие дети, которые очень любят дедушкины сказки про кондулий и алгенов, и, конечно, про чудесные алгенские крылья.

РУБЛЬ

Шел по дороге рубль, нагнулся за копейкой да упал насмерть. Лежит мертвый рубль, стонет: «Где милиция? Где скорая помощь? Где отдел убийственных сообщений?»

Проходила мимо коза — голодная–преголодная: «Эх, рубль! Был бы ты бумажным, я бы тебя сжевала. А такой — зачем ты мне нужен?» И ушла — гордая.

Шёл мужик с баяном — пригожий да весёлый, увидел, что рубль лежит, не шевелится: нагнулся, подобрал добро. А после — прошел сколько–то да вернулся обратно за копееечкой. Забрал и копеечку да как запоёт от радости, как развернёт свой баян, как притопнет ногою. И-эх!.. Рубль из кармана опять на дорогу выпал. Нехорошая примета — назад возвращаться.

Лежит рубль на дороге и плачет, и плачет. Совсем размяк. А куда деваться–то? Отдышался. Решил сам себя попробовать приподнять маленько. Только приподнялся вроде бы: тут пулька шальная просвистела, обожгла насквозь, дырочку сделала. Он и рухнул, как подкошенный, лежит лежмя — дырявый, скисший, был бы медным — точно позеленел бы от страха. Позже пылью его обметало, потом грязью всё сделалось, примерзло к нему по осени, к зиме всего ледяной коркой покрыло.

Весна наступила, размочила стылую землю ручьями, размыла дорогу до рубля. Пролетала ворона: «Ого! Цельный рубль! Дырявенький, правда, и сыренький, но ничего — обсохнет, а что с дыркой — тоже неплохо, сразу видно, что бывалый рубль, тёртый, всамделишный, и дырка — на счастье». Летит рубль по воздуху туда, куда его ворона в клюве несёт. Аж посверкивать начал от удовольствия. Ох, и здорово же по воздуху летать! И вдруг чует: что–то опять не то. А ворона заметила, что по дороге едет целый грузовик с навозом, запашистым таким, свеженьким. И давай машину догонять. Какой там рубль, когда столько добра пропадает!

И упал он опять на ту же дорогу. Рядом с ним навозу немножко просыпалось. Навозный–то запах выветрился со временем, а вот рубль отчего–то попахивать стал. Вроде как зацвёл от жизни такой. Рядом с дорогой поля всюду да перелески. В полях хлеб колоситься начал. Дремлет рубль, и грезится ему родной монетный двор, пятачки, десятики блестящие, рубли такие же, как он, шевелятся, текут друг за дружкой, вроде как колосья в поле колышутся. И много их. И сильные они. И всё им нипочём. И тут рука его чья–то подняла. Тёплая. Человеческая. Подняла да в кошелёк положила. Не горюй, рублик, авось отмоешься ещё да сгодишься добрым–то людям.

НЕСМЕТ

Жил один богач по имени Несмет. А богатства у него и впрямь были несметные. Бывало, спросят его: «И откуда у тебя, Несмет, столько всего и не убывает никогда?» А он усмехается: «От чёрта,» — говорит — «От кого ж ещё–то? От него самого». Съездит Несмет на ярмарку — продать или купить чего–нибудь: никогда в накладе не останется. Выйдет на речку рыбу ловить: вся рыба его. В лес на охоту пойдёт: добыча сама навстречу выбегает. Ну, что тут поделаешь! Злятся, конечно, другие люди, что не их это всё, а только весь фарт на его стороне…

Раз встретился ему в дороге старичок ненашенский: грязненький, с клюкой, ноги босые, натруженные: издалека, видать, шёл. «Здрав будь, мил–человек!» — говорит старый Несмету, а тот в сторону отворотился, вроде как не замечает даже. Второй раз старичок поздоровался. В --">