Редьярд Джозеф Киплинг - Как появились броненосцы

панциря черепахи, и, после многих и долгих старании, тихоне действительно удалось согнуться.

– Превосходно, – сказал колючка, – но на твоем месте я отдохнул бы немного. А то, смотри, твоя мордочка совсем почернела от натуги. Пожалуйста, отведи меня в воду, и я попробую плавать боком. Ведь ты говорила, что это так легко.

И колючка снова стал учиться плавать; тихоня держалась рядом с ним.

– Отлично, – сказала черепаха. – Еще поучишься и будешь плавать, как кит. Теперь, пожалуйста, распусти мой корсетик еще больше, и я попробую наклониться вперед. Вот удивится-то пятнистый ягуар!

– Прелестно, – сказал ежик, сбрасывая с себя капли воды. – Право, я принял бы тебя за зверька нашей породы. Ты, кажется, велела распустить твой корсет на две шнуровки? Пожалуйста, побольше выразительности в движениях и не ворчи так громко, не то пятнистый ягуар услышит. Когда ты кончишь упражнения, я попробую нырять. Вот удивится-то пятнистый ягуар!

И колючка-ежик нырнул; тихоня-черепаха нырнула рядом с ним.

– Отлично, – сказала тихоня. – Научись только задерживать дыхание, и тогда строй себе дом на дне бурной Амазонки. – Теперь я попробую закладывать задние лапки себе за уши. По твоим словам, это такое приятное положение. Вот удивится-то пятнистый ягуар!

– Великолепно, – похвалил черепашку колючка, – но твои спинные чешуйки немного расходятся, теперь они все приподнялись и не лежат одна рядом с другой.

– Ничего, это от упражнений, – сказала тихоня. – Я заметила, что теперь, когда ты сворачиваешься, твои иглы торчат пучками и ты больше походишь на ананас, чем на шелуху каштана.

– Да? – спросил колючка. – Они слиплись, потому что я долго пробыл в воде. Вот удивится-то пятнистый ягуар!

Так они продолжали учиться – ежик плавать, а черепаха сворачиваться клубком, и помогали друг другу. Это продолжалось до утра. Когда солнце поднялось высоко, два друга легли отдыхать и сохнуть, когда же они высохли, то увидели, что совсем перестали походить на прежних ежика и черепаху.

– Колючка, – после завтрака сказала черепаха, – я совсем не такая, как была вчера, и мне кажется, я могу позабавить пятнистого ягуара.

– То же самое и я думал, – сказал ежик, – и нахожу, что чешуйки гораздо лучше, чем иголки; я не говорю уже о том, как хорошо и важно уметь плавать. Да, пятнистый ягуар очень удивится. Пойдем к нему.

Через некоторое время они увидели пятнистого ягуара; он все еще лечил свою исколотую мясистую лапу. Увидев своих друзей, ягуар так изумился, что сделал три шага назад, наступая на свой собственный, как будто раскрашенный хвост.

– Здравствуй! – сказал ему колючка. – Как чувствует себя сегодня твоя прелестная грациозная мамочка?

– Она совершенно здорова, благодарю, – сказал пятнистый ягуар. – Но прошу извинения, я не помню твоего имени.

– Как это нехорошо с твоей стороны! – сказал колючка-ежик. – Ведь именно в это самое время ты вчера старался выцарапать меня когтями из моего панциря.

– Да ведь вчера у тебя не было щитков! Ты ведь был в иголках, – возразил пятнистый ягуар. – Я это отлично знаю. Только посмотри на мою лапу.

– Ты посоветовал мне кинуться в бурную Амазонку и утонуть, – сказала тихоня. – Почему же сегодня ты сделался так нелюбезен и совсем потерял память?

– Разве ты не помнишь слов своей матери? – спросил колючка и прибавил: – Не сворачивается клубком, но плавает – колючка; сворачивается клубком, но не плавает – тихоня.

Они оба свернулись и стали кататься вокруг пятнистого ягуара и так долго катались вокруг него, что его глаза стали круглы и огромны, как колеса у телеги.

Он убежал к своей матери.

– Мама, – сказал ягуар, – сегодня я видел в лесу двух новых зверьков; и знаешь ли, тот, про которого ты сказала, что он не может плавать, – плавает; тот, про которого ты говорила, что он не умеет сворачиваться, – сворачивается. Кроме того, они, кажется, поделили иголки; на обоих чешуя, тогда как прежде один был гладкий, а другой весь колючий; наконец, они оба катаются, и я страшно встревожен.

– Сынок, сынок, – сказала ягуариха, грациозно обмахиваясь своим хвостом, – еж всегда останется ежом и не может быть ничем, кроме ежа; черепаха и есть черепаха и никогда не сделается другим зверьком.

– Но это уже не еж и не черепаха. Эти зверьки похожи и на ежей и на черепах, и у них нет названия.

– Какой вздор! – сказала ягуариха. – У каждого существа и у каждой вещи есть свое собственное название. На --">