Иван Андреевич Сокол - Про девочку, которая ничего не хотела уметь

Иван Андреевич Сокол Про девочку, которая ничего не хотела уметь

Случилось это вот как…

Когда Таня проснулась, в комнате было светло и тихо. Белый пушистый кот Снежок сидел на кровати и трогал лапой высунувшуюся из-под одеяла Танину пятку…

— Вот противный! — дрыгнула Таня ногой. — Уходи! Это из-за тебя я не могу поспать сколько хочу…

Кот обиженно фыркнул и ушел под стол.

Вставать Тане не хотелось. Она лениво потянулась, сладко зевнула и села, прислушиваясь к тишине в квартире. Стрелки стенных часов, как раскрытые ножницы, охватили цифру одиннадцать, а сами часы, казалось, сердито тикали: «Так — так… Вот — как!.. Так — так!»

— Ма-ма! — громко позвала Таня.

Никто не отозвался, а в комнате стало еще тише.

Таня спрыгнула с кровати и босиком зашлепала по комнатам. Заглянула в мамину спальню — никого. Выглянула в столовую — и там пусто.

Тогда, вернувшись в свою комнату, она взобралась с ногами на кровать и, усевшись на подушке, принялась кричать, громко и настойчиво:

— Ма-ма!.. Ба-буш-ка!..

Дело в том, что Таня была девочкой, которая ничего не хотела уметь делать сама. Зачем самой одеваться, если есть мама? Причесываться? А зачем бабушка? Решать скучные задачи из арифметики? Для этого существует папа… Кроме того, Таня любила спать и вовсе не любила умываться.

— Ма-ма!.. Ма-ма!.. Ма-ма!..

— Фрукт! — презрительно фыркнул под столом Снежок.

— Сам ты фрукт! — возмутилась Таня. — Уходи отсюда, противный котище! Нарочно на виду умываться уселся.

Таня подушкой запустила под стол.

Снежок увернулся, метнул на Таню из глаз зеленые искры и, повернувшись к ней хвостом, ушел на кухню.

— Ма-ма!.. Ба!..

— Проснулась, значит?.. Шумишь чего?

В дверях появилась бабушка. Она не улыбалась, как обычно, и не спешила подойти к Таниной кровати. И глаза у нее были совсем-совсем строгими.

— Я хочу гулять!

— Пора, конечно… Уже двенадцатый час.

— Чего же ты стоишь, бабушка!.. Одень меня поскорее, причеши, напои чаем…

— Нет, милая! Хватит. Сама не маленькая.

— Нет, маленькая! Не умею одеваться!

— А я не умею одевать…

— Как тебе не стыдно, бабушка. Ты же знаешь, что нельзя маленьких обманывать. А ты уже совсем взрослая, даже пожилая…

— Одевать тебя я не буду. Не умею.

— Умеешь!

— Не умею.

— Нет, умеешь, умеешь, умеешь!..

Таня так завизжала, что даже сама испугалась. Она замолчала и уставилась на бабушку. Вот сейчас бабушка недовольно подожмет губы, но подойдет и станет одевать свою внучку.

Но бабушка даже шагу к ней не сделала. Она покачала головой и ушла на кухню.

— Артистка! — долетел оттуда ее голос. — Одевайся и приводи в порядок комнату. Я ухожу в магазин…

Таня притихла. Она просто онемела от обиды и возмущения.

Бабушка походила по кухне, звякнула бутылками из-под молока… Потом открылась и закрылась дверь, и снова наступила тишина. Кричать было бесполезно. Дома оставался только Снежок, да и тот, обиженный, где-то спрятался.

Надув губы, Таня стала одеваться сама. Это оказалось совсем не просто.

Один чулок она достала из-под кровати, второй оказался под подушкой. Помятое платьице лежало на подоконнике за цветочным горшком. Вчера Таня забрызгала его чернилами и спрятала, чтобы избежать наказания…

«Даже пуговицу некому пришить, — вздохнула Таня, — сама, сама!..»

Кое-как натянув платье, она подошла к зеркалу. К большому, маминому, в котором видно всю Таню. И то, что она там увидела, не очень ей понравилось. Из зеркала на Таню смотрела заспанная девочка с растрепанными волосами, в помятом платье. Одна из косичек расплелась совсем, на другой сосульками висела мятая ленточка. Чулки спустились, а один из них оказался вывернутым наизнанку.

Таня горько вздохнула и заглянула в ванную. Открыв кран, она подставила под --">