Лев Иванович Кузьмин - Баба Яга и ее внучки Ягобабочки

Лев Кузьмин Баба Яга и её внучки Ягобабочки

Чудесный колокольчик

Баба Яга и её внучки Ягобабочки

При старой лесной дороге в избушке-поскрипушке жила-поживала Баба Яга.

Жила, на житьё своё не плакалась.

Дорога обочь избушки вилась хотя и лесная, но всё же проезжая. И к Бабе Яге нет-нет, да какой-нибудь щедрый гостенёк и завернёт.

То, глядишь, в удачливый, базарный день купец-молодец тройку здесь остановит, от дорожной пыли-жары передышку сделает, и за эту передышку Баба Яга с него чаем, сахаром, баранками вознаграждение получит.

То на ночь глядя шустрые ребятки-разбойнички в избушку заявятся, и курящая Баба Яга у них крепким табачком разживётся, сделает хороший запас для своей прокоптелой трубочки.

А то вот и на Сивке-бурке, на славном каурке подвернёт к избушке бравый Богатырь-Витязь. Подвернёт, примется расспрашивать Ягу, не знает ли она, где ему поскорей отыскать раскрасавицу Марью-Моревну. И Баба Яга таких наплетёт ему побасенок, такую наобещает удачу, что и Богатырь-Витязь чем-нибудь старуху одарит. Либо каким-никаким платочком, либо заместо серьги запасным колечком для Сивки-буркиной уздечки…

В общем, возле всех этих заезжих да захожих Баба Яга поживала, забот не знала и даже всякую справу да пропитание себе добывать на иной-то манер разучилась совсем.

Ну, а если разучилась, то рано ли, поздно ли — спохватилась.

Сидит как-то раз на крыльце, на скрипучем пороге одна-одинёшенька, из-под ладони на пустую дорогу смотрит:

— Эх! Что-то давненько уж никого нет… Даже колея на дороге стала осинником зарастать… Видно, все мои прежние знакомцы иные пути себе наторили; видно, у них ко мне, Бабе Яге, отчего-то весь антирес пропал! У них антирес ко мне кончился, а у меня — чай, сахар и даже табачок… Трубку теперь хоть сушёными, крошёными мухоморами набивай, так ведь — горько! Ох, горько! И скушно… Ваня-дурачок и тот перестал захаживать, не с кем от печали-тоски раз-другой даже перекинуться в картишки!

И сидит Баба Яга, сокрушается, не знает, как поправить дела на старый лад. Глазками моргает, думает: «Поколдовать бы что ль? Колдовством своим хоть заманить бы к себе пусть и самого никудышного бродяжку-ротозея…»

Но и колдовство у Бабы Яги не получается. Колдовать — напрягаться тоже надо. А за дармовой-то жизнью Баба Яга отвыкла и от любого напряга.

И вот она в одиночестве на пороге охает, да тут совсем вдруг неподалёку, за тёмными ёлками, за седыми пихтами раздаётся тоненькое, претоненькое и горестное:

— Ау-у…

Затем ещё «Ау-у…» и ещё.

Баба Яга так и встрепенулась:

— Заблудился кто-то! А если заблудился, то, значит, мне пригодился! Причём голосов там, похоже, не один, а целых два! И оба, слыхать, девчоночьи… Если ж так, то девчонок мне сюда и надобно!

Поначалу кинулась было Яга к деревянной, кряжистой ступе, которая летает сама собой, да вовремя спохватилась, решила притвориться простой старушонкой. Ступу спрятала под крыльцо, побежала в лес на голоса ходом своим.

Бежит, видит: у дремучего пня-выворотня стоят с лукошками, полными ягод малины, две не шибко большенькие девчушки. Стоят, на все стороны смотрят испуганно.

Яга к ним из-за густых ёлок крадучись выходит, этаким ласковым, участливым голосочком говорит:

— Заплутали, миленькие? К дому дорогу потеряли?

Девчушки, несмотря на то, что Яга косматая, страшноватая, так к ней и кинулись:

— Ох, бабулечка, потеряли! Ой, пропадаем! Кружим, кружим, не знаем, в какую сторону податься! Если можешь, выручи --">