Туве Марика Янссон - Муми-тролль и шляпа Чародея

белые перчатки и с горящими глазами ринулся вниз, на землю. Другие рубины, которые ему довелось собрать до сих пор, он просто швырнул на землю: его интересовал только тот, драгоценный камень. Он был уверен, что получит его через каких-нибудь полчаса.

Пантера с Чародеем на спине поднялась в воздух.

Со скоростью света, и даже ещё быстрее, неслись они сквозь мировое пространство. Летящие метеориты, шипя, пересекали их путь. Космическая пыль, точно снег, оседала на чародейской шляпе. А под ним ярко-красный свет разгорался всё ярче и ярче.

Чародей направлялся прямо к Муми-долине. Последним мягким прыжком пантера опустилась на гору.

А обитатели долины продолжали сидеть в молчании, любуясь прекрасным Королевским рубином. В его сиянии им вспоминалось всё самое прекрасное, смелое и благородное, о чём они раньше думали или что в жизни пережили. И им хотелось пережить это снова. Муми-тролль вспоминал свою ночную прогулку со Снусмумриком, а фрёкен Снорк думала о том, как гордо она победила деревянную королеву. Муми-маме представлялось, что она снова лежит на теплом песчаном берегу, греется на солнышке и смотрит в голубое небо между покачивающимися головками морских гвоздик. Все были как бы не здесь, а где-то далеко-далеко, углубившись в свои воспоминания, вот почему все разом подскочили, когда к Королевскому рубину подобралась выскользнувшая из тени белая мышь с красными глазами, а чёрная, как смоль, кошка растянулась поблизости на травке.

Насколько всем было известно, в Муми-долине не водилось никакой белой мыши, так же как и чёрной кошки.

— Кис-кис! — позвал Хемуль.

Но кошка только прищурилась и не дала себе труда откликнуться.

— Добрый вечер, кузина! — поприветствовала белую мышь лесная крыса.

Но та только одарила ее долгим презрительным взглядом своих красных глаз.

Муми-папа поднялся с места и предложил пришельцам по стаканчику пунша. Но они его не удостоили даже взглядом. Какое-то необъяснимое дурное предчувствие нависло над долиной. Все стали удивлённо перешёптываться. Тофсла и Вифсла вдруг ощутили тревогу. Они подняли рубин, положили его обратно в чемодан и защёлкнули замочек.

Но как только они собрались унести чемодан, белая мышь поднялась на задние лапы и стала стремительно вырастать. Она сделалась такой огромной, почти что с Муми-дом. И вдруг превратилась в Чародея в белых перчатках, с красными глазами. Перестав расти, он сел на траву и уставился на Тофслу и Вифслу.

— Прочь подисла гадкий стариксла, — сказала Вифсла.

— Откуда у вас Королевский рубин? — спросил он грозным голосом.

— А тебе чтосла? — ответила Тофсла.

Никто ещё ни разу не видел Тофслу и Вифслу такими храбрыми.

— Я искал его три сотни лет, — сказал Чародей. — Больше меня ничего в этой жизни не интересует.

— И нассла тожесла, — отрезала Вифсла.

— Ты не имеешь права забрать у них рубин, — сказал Муми-тролль, — он по-честному куплен у Морры!

Правда, Муми-тролль не упомянул, что он куплен за его же, Чародея, старую шляпу. (Впрочем, у того на голове уже красовалась новая.)

— Дайте мне чем-нибудь подкрепиться, — сказал Чародей. — У меня начинают сдавать нервы.

Муми-мама тут же ринулась к нему с блинчиками и вареньем, положив всё на самую большую тарелку.

Пока Чародей ел, все отважились подойти поближе. Тот, кто ест блинчики с вареньем, не может быть уж чересчур опасным. С таким можно говорить.

— Ну как, вкусла? — спросила Вифсла.

— Да, спасибо, — сказал Чародей. — Я не ел блинчиков с вареньем уже восемьдесят пять лет.

Все сразу же почувствовали к нему жалость и подошли ещё чуть ближе.

Когда Чародей насытился, он вытер усы и сказал:

— Я не могу отнять у вас рубин, потому что купленное может быть снова только куплено или подарено. Не продадите ли вы мне рубин за, скажем, две алмазные горы и долину, полную самых разных драгоценных камней?

— Нетсла! — разом отозвались Тофсла и Вифсла.

— Может быть, вы мне его подарите?

— Не-е-етсла! — с жаром повторили Тофсла и Вифсла.

Чародей вздохнул, посидел какое-то время молча, погрузившись в размышления, и вид у него при этом был самый несчастный.

— Ладно, — проговорил он наконец. — Пусть продолжается праздник. А я обращусь к своим чарам. Каждый --">