Туве Марика Янссон - Опасный канун

шелесту стрекозиных крыльев и навевающему дремоту гудению пчёл.

«Это для меня, — думал он. — Для меня это, для меня. Каждое лето она делает первый кораблик из коры тому, кого больше всех любит. Правда, она иногда отдаёт кораблик кому-нибудь другому, чтобы не было обидно. Если вон тот водяной паук заскользит к востоку, тогда ялика не будет. А если направится на зал ад, ялик будет такой малюсенький, что в руки-то боязно взять».

Водяной паук медленно двинулся на восток, и на глаза Муми-тролля навернулись слёзы.

В это мгновение зашуршала трава, и из-за её метёлок выглянула его мама.

— Эй, — сказала она. — У меня есть кое-что для тебя.

И она осторожно опустила на воду галеас. Он горделиво закачался на волнах над своим отражением и принялся уверенно лавировать так, как будто никогда ничего другого не делал.

Муми-тролль сразу увидел, что мама забыла про ялик.

Он ласково потёрся носом об её нос (ощущение было такое, как если бы он потёрся лицом о белый бархат) и сказал:

— Вот здорово-то, ты такого никогда ещё не делала.

Они сидели рядышком на мху и смотрели, как галеас пересёк на парусах окнище и причалил к листу травы.

Тут они услышали, как вдали у дома дочь Мимлы кличет свою маленькую сестрёнку. «Ми! Ми! — кричала она. — Горюшко ты моё луковое! Ми-и-и! Приди только домой, я оттаскаю тебя за волосы».

— Она снова куда-то запряталась, — сказал Муми-тролль. — Помнишь, было раз, мы нашли её в твоей сумке?

Муми-мама кивнула. Она сидела, погрузив нос в воду, и разглядывала дно внизу.

— Там что-то мерцает, — сказала она.

— Это твой золотой браслет, — сказал Муми-тролль. — А может, кольцо с ноги фрёкен Снорк. А что, я хорошо придумал, правда?

— Ужас как хорошо, — сказала Муми-мама.

— Теперь мы всегда будем держать наши украшения в коричневой родниковой воде. Они выглядят там куда красивее.

А дочь Мимлы стояла на лестнице Муми-дома и надрывалась от крика. Крошка Ми сидела и смеялась в одном из своих бесчисленных потайных местечек, и её сестра знала это.

«Ей бы поманить меня мёдом, — думала Ми. — А когда я приду, она поколотит меня».

— Послушай, Мимла, — сказал Муми-папа из кресла-качалки. — Если ты будешь так кричать, она никогда не придёт.

— Я кричу лишь для очистки совести, — с важным видом объяснила дочь Мимлы. — Когда мама уезжала, она сказала, что вот, мол, оставляю младшую сестру на твоё попечение, и если ты не сумеешь её воспитать, то и никто не сумеет, потому что с самого начала ею никто не занимался.

— Ну, тогда понятно, — сказал Муми-папа. — Ладно, кричи себе на здоровье. — Со стола, накрытого к завтраку, он взял кусок торта, воровато оглянулся и окунул его в сливочник.

Стол был накрыт на пять персон, шестая тарелка стояла под столом на веранде — дочь Мимлы утверждала, что там она чувствует себя самостоятельнее.

Тарелка Ми, естественно, была совсем крохотная, и стояла она в тени вазы с цветами в самой середине стола.

Тут по садовой дорожке галопом примчалась Муми-мама.

— Не принимай близко к сердцу, дорогая, — сказал Муми-папа. — Мы поели в чулане.

Муми-мама, пыхтя, взобралась на веранду и, остановившись, оглядела накрытый к завтраку стол.

Вся скатерть была черной от сажи.

— Охохонюшки, сказала она. — Ну и жарища. И пропасть сажи. От этой огнедышащей горы одни неприятности.

— Если бы она располагалась чуть поближе, мы, быть может, обзавелись бы пресс-папье из настоящей лавы, — мечтательно произнёс Муми-папа.

Вот уж было жарко так жарко!

Муми-тролль продолжал лежать у большого окнища воды и смотрел на небо — оно было совершенно белое и казалось серебряным блюдом. Слышно было, как внизу на побережье перекликаются морские птицы.

«Надвигается гроза», — сонно подумал он и поднялся со мха. И как всегда при перемене погоды, в сумерках или при необычном освещении в нём проснулась тоска по Снусмумрику.

Снусмумрик был его лучший друг. Разумеется, Муми-тролль страшно любил и фрёкен Снорк, но дружить с девочкой было совсем не то.

Снусмумрик был спокойный нравом и знал кучу всяких вещей, но не болтал попусту. Лишь иногда рассказывал он о своих путешествиях, и тогда ты чувствовал себя таким гордым, словно Снусмумрик посвящал тебя в члены какого-то тайного общества. Когда выпадал первый снег, --">