Мария Семеновна Корякина-Астафьева - Отец

ПЕРМСКОВ
КНИЖНОЕ
ИЗДАТЕЛЬСТВО

ОТЕЦ

ПОВЕСТЬ

ОТЕЦ МОЙ
РАБОТАЛ
СЦЕПЩИКОМ

мое прошло в уральском рабочем городке,
Детство
приютившемся среди гор. Дымил в нем завод, чадила
дымом и угольной пылью станция. Дыму было так много,
что перед ненастной погодой деревянные низкие дома то­
нули в мутном тумане.
Была в городе одна прямая улица — центральная, с
булыжной мостовой. Осенью и весной все движение и вся
жизнь сосредоточивались на этой улице и возле железно­
дорожной линии, потому что по другим улицам и переул­
кам из-за грязи становилось ни проехать, ни пройти.
Летом было наоборот. На этих улицах и в переулках
зеленела трава, они обновлялись, светлели и делались
вроде бы шире. На мостовой же бывало до того пыльно,
что пыль зачерпывалась в неглубокую обувь, кружилась в
воздухе, скрипела на зубах, серым слоем оседала на стри­
женых ребячьих головах, и стоило кого-нибудь из них
хлопнуть по голове, как от него, словно от мучного мешка,
густо клубился и медленно-медленно оседал пепельно-се­
рый бус.
Люди в городке жили разные: и победнее, и побогаче.
И гостились-роднились они соответственно.
На нашей Линейной улице вдоль железнодорожной
линии стояли в ряд одноэтажные деревянные дома с пали­
садниками и без палисадников. Народ здесь жил трудо­
вой, спокойный, жил по-соседски уважительно и дружно.
На центральной улице было больше домов двухэтаж­
ных, и жили там люди интеллигентные: учителя, врачи,
продавцы и начальники. К начальникам мы относили тех,
кто на работу ходил с портфелями или с папками и в чис­
той одежде.
Была в городе еще одна улица, пожалуй самая зна­
менитая, звалась Коммунальной. Вся она была сплошь из
бараков, новых и старых, уже покосившихся и по окна
вросших в землю. Бараки эти почему-то назывались дома8

ми жилкооперации. Из-за них и улицу чаще называли
Жилкооперацией. Говорили, например: «В Жилкооперацию нынче мануфактуру привезли», или: «Из Жилкоопе­
рации бабы сказывали...», или еще: «Йа Жилкооперации
пожар случился...»
Наш дом стоял в низине, двумя окнами выходил на
линию и двумя в огород. Внутри он был разделен на ком­
нату и кухню. В кухне с потемок и до потемок хозяйнича­
ла мать: хлопотала у печи, громыхала ухватами и чугуна­
ми, варила семье обед, готовила пойло корове, стирала.
Находились на кухне дела и для нас: надо было толочь
вареную картошку курицам, мыть посуду, носить воду,
щепать лучину, цедить квас, чистить медный самовар.
Комната была по семье — большая. В простенке меж
окон, выходивших к линии, стоял большой стол, над
ним висело зеркало с выбитым внизу углом, от которого
наискосок бежала трещина, сначала прямая и широкая,
потом она тоньшала и уже чуть заметным волоском
обрывалась, не достигнув верхнего угла. Когда мы ссо­
рились между собой, то в первую очередь непременно
делили это зеркало пополам, по трещине, и с боями от­
стаивали «свою» половину. Дело доходило до того, что
мы гамозом взбирались на стол, шаткий, с проносив­
шейся на углах клеенкой, хватались за зеркало, толкали
друг дружку. И плохо бы тому зеркалу пришлось, если
бы из кухни не выходила мать.
Однажды бой за зеркало разгорелся особенно жар­
кий. Галка, ухватившись за угол рамки, с такой силой
рванула его на себя, что повалилась со стола. Гвоздь из
стены вырвался и повис на пеньковом шнурке, на кото­
ром держалось зеркало. Мы оцепенели, но зеркало из
рук не выпускали. Гвоздь раскачивался на шнурке, и в
разом наступившей тишине было слышно, как он позвя­
кивал о зеркальное стекло.
6

Выскочила из кухни мать. Галка захныкала, мы,
прислонив зеркало к стене, начали сползать со стола.
Мать поглядела пристально на каждого, с силой давнула себе ладонью грудь, поморщилась и сказала:
— Завтра же велю Антону записать которых на пло­
щадку. — И ушла в кухню.
Галка с Нинкой стали ходить на детскую площадку,
организованную летом в пустующей железнодорожной
школе. Площадка эта была вроде пионерского лагеря,
только ходили туда на весь день и школьники, и ма­
лыши. Я любила провожать сестренок на площадку, лю­
била смотреть на воспитательницу тетю Дусю, ласко­
вую, красивенькую, с часами на руке.
Отец вбил новый гвоздь, повесил зеркало на место,
и мы с той поры больше его не делили.
В переднем углу был приколочен угловик, над ним
полочка с иконами, --">