Виталий Григорьевич Мелентьев - Голубые люди Розовой земли

В. Мелентьев ГОЛУБЫЕ ЛЮДИ РОЗОВОЙ ЗЕМЛИ

Глава первая Случай на земляничной поляне

Когда Юрка Бойцов вышел на хорошо известную ему полянку — на ней всегда созревало много земляники, — Шарик уже топтался на месте. Он поднимал то одну, то другую лапу и повизгивал.

Юрка рассмеялся — таким смешным и растерянным был Шарик. Но потом… Потом Бойцов чуть не завизжал сам.

Нет, не от страха. Если он мог найти в себе мужество уйти из дому, и не как-нибудь, а честно, благородно, оставив записку матери и отцу; если, уже совсем уходя, он не забыл сдать в аптеку бабушкин рецепт и заплатить за него из своих очень маленьких сбережений; если, наконец, он уже пробыл в лесу первую ночь и не побоялся ни криков ночных птиц, ни шорохов и потрескиваний, которые раздавались вокруг, значит, Юрий Бойцов мог завизжать не от страха. Страх в данном случае был ни при чем.

Визжать хотелось от восторга, от удивления и еще от чего-то такого, чего и понять толком невозможно.

Но Юрий Бойцов был мужчиной. Настоящим мужчиной. Поэтому он только присвистнул. Шарик с готовностью оглянулся и помахал обрубленным хвостом.

«Не трусь, хозяин. Я сам боюсь», — сказал Шарик на своем собачьем языке.

Юрий поправил рюкзак и солидно отметил:

— Здо́рово!

Шарик оглянулся два раза и хвостом уже не махал. Он покрутил своим обрубком так, что показалось, будто у него на месте хвоста установлен пропеллер. Потом Шарик поднял вверх мохнатую, веселую морду и отрывисто залаял. А когда смолк, то оглянулся и спросил:

«Я так тебя понял или не так? А, Юрка?»

Юрий Бойцов не ответил. Он еще не имел опыта в таких встречах и потому мудро промолчал. Известно, что когда настоящий мужчина попадает в необычные обстоятельства, он прежде всего должен оценить обстановку, а потом уж действовать.

Обстановка и в самом деле оказалась сложной.

На дальнем краю полянки неподалеку от лесной веселой речушки стоял обыкновенный космический корабль. Он был огромен, молчалив и матово-блестящ. И в этом, конечно, не было ничего удивительного.

Сложность заключалась в том, что на его полированных космической пылью боках никаких надписей не было, виднелись только суровые, как боевые шрамы, вмятины от встреч с метеоритами. А Юрий, как и всякий современный человек, отлично знал, что на бортах всех космических кораблей обязательно делаются надписи: название корабля, его порядковый номер, герб или краткое название государства, которому принадлежал корабль.

— Тише ты! — прикрикнул Юрий на Шарика и задумался.

Корабль стоял строгий и как будто тоже задумчивый. Его острая вершина была устремлена в небо, и на ней вспыхивали алые отблески — всходило солнце.

Потому что на самой вершине корабля, как флаги, вспыхивали алые отблески, Бойцов подумал, что перед ним свой, советский корабль. Иначе чего бы он стоял так спокойно, даже безмятежно, совсем неподалеку от Юркиного родного городка?

Но, с другой стороны, за все последнее время не было ни одного сообщения о полете наших космических кораблей. И потом, если бы это был наш, советский корабль, вокруг и над ним уже наверняка бы кружились вертолеты, а к этой полянке мчались автомашины и вездеходы…

И иначе нельзя — ведь наши космические корабли все время держат связь с планетой и приземляются в том самом месте, которое укажут космонавту с командного пункта. Ведь космонавты — народ военный. Дисциплинка у них такая, что и на десять метров в сторону не приземлишься… И только тогда, когда приказано. И только так, как приказано.

Тут Юрий вздохнул, потому что вспомнил: как раз то же самое и теми же самыми словами часто говорил отец. Теперь, оказывается, он только повторяет эти надоевшие ему слова о дисциплине…

--">