Ольга Пустошинская - Вторая смена в лагере «Звёздочка»

расставляя на столы тарелки с кашей.

– О, сегодня рисовая! – обрадовалась Наташа. – Ненавижу манную, она всегда с комками, меня от неё тошнит.

Кроме каши на столиках стояли тарелки с кусочками хлеба, сливочное масло в блюдце, кусочки сыра и какао в гранёных стаканах. Проголодавшиеся за ночь пионеры уносили к окошку пустые тарелки, кое-кто просил добавки – давали, не отказывали.

После завтрака, по давней пионерской традиции, полагалось строем идти на линейку. Линейки были как обычные, ежедневные, так и торжественные, приравненные к какой-нибудь подходящей дате, готовиться к которой начинали чуть не с начала смены. Часами маршировали по асфальтированным дорожкам, разучивали песни, выкрикивали девизы и речёвки.

Суть обычной, не парадной, линейки сводилась к тому, что всю дружину выстраивали по отрядам на асфальтированном пятачке с высоким подиумом, на котором возвышался высокий металлический флагшток с красным флагом. Командиры отрядов рапортовали, барабанщики выбивали ритм деревянными палочками, торжественно выносилось знамя дружины, а после окончания линейки так же торжественно уносилось обратно. Два отличившихся хорошими делами пионера поднимали флаг, перебирая руками тугой торс, режущий руки, после чего линейка считалась закрытой, и ребят распускали. Не подумайте, что они были свободны как ветер в поле. Сразу после линейки им предстояло очень важное и ответственное мероприятие – уборка территории.

3

Перед большим деревянным щитом, с нарисованным на нём горнистом в синих шортиках, вожатая Вера давала разнарядку на работу.

– Дежурные по палатам моют комнаты, трое – веранду, остальные идут подметать территорию… Вот отсюда и до обеда… Шучу, не вопите… до соседнего корпуса.

– А веники где взять? – послышалось со всех сторон.

– Во-о-он там, за футбольным полем… нарвёте травы – и будут вам веники.

Выдирая с корнем терпко пахнущую полынь, Любка вспомнила свой ночной страх и спросила:

– Свет, а ты что, лунатишь?

– А почему ты спрашиваешь? – насторожилась та.

– Ты ночью сидела на моей кровати. Знаешь, как я испугалась сначала! Подумала, что это пропавший мальчик пришёл.

– Я иногда хожу ночами… – призналась Светка. – Мама меня никогда не будит, просто отводит обратно в постель, рядом полежит немного и уходит. Она говорит, что нельзя будить, потому что можно нанести вред психике.

– Предупреждать надо, ты чуть моей психике вред не нанесла… Ну, достаточно для веника, – потрясла Люба пышным пучком полыни.

Согнувшись в три погибели, они гоняли по асфальту конфетные фантики, мусор и хвойные иголки, чихая от пыли и пыльцы, возмущённо кричали на мальчишек, которые, по своему мальчишескому обыкновению, норовили поддеть кедами бумажки и раскидать их как можно дальше.

– Дураки! Мы вожатым пожалуемся.

– Манюкин! Сейчас пионерскую комнату мыть пойдёшь! – спохватилась Вера.

– Хватит, мы свою часть подмели, – Любка сунула облезший веник в урну. – У тебя есть песенник? Давай возьмём и в беседке полистаем.

В кладовке, на длинных трёхъярусных стеллажах, были сложены их чемоданы с приклеенными к крышкам бумажками с именем и фамилией. Держать вещи в палатах не разрешали. Какая вопиющая несправедливость! Ну кому эти чемоданы помешали под койками? Ходи вот теперь, выпрашивай ключ у вожатых, если человеку носки нужны. Или трусы.

С ворчанием Любка разыскала свой чемодан, открыла замок малюсеньким ключиком и достала коричневую клеёнчатую тетрадь с приклеенными на обложке розочками из открыток. Смахнула с песенника прилипшие крошки от печенья, разыскала на дне пакет с коржиками.

– Пойдём в беседку возле горниста, там никто не ходит.

Зажав под мышками тетрадки, они пошли по центральной аллее, по обеим сторонам которой на высоких постаментах стояли гипсовые фигуры пионеров. Лагерь был старым, построенным ещё до войны, скульптуры пострадали от времени. У барабанщика был отколот кончик носа, у салютующей пионерки не хватало пальцев, у мальчика с факелом отсутствовало гипсовое пламя; целыми были только знаменосец и маленький горнист.

Окрашенная разноцветными красками беседка стояла под высокой яблоней, осыпавшей треугольную крышу листьями и зелёными мелкими паданцами.

– Тут можно спокойно посидеть. – Света сбросила со скамейки опавшие листья и присела, расправив юбку. – Давай я твой посмотрю, а ты – мой.

Любка открыла Светину тетрадь с зайчиками и ромашками. --">