Штефани Герстенбергер - Странный талант Винни

скажешь, совушка. Иди сюда! – Мама крепко обняла Винни и поцеловала её тёмные слегка вьющиеся пряди.

На всём свете только мама называла её совушкой. Винни до сих пор не понимала почему. Вроде и глаза у неё не такие уж большие и круглые – или всё-таки слишком круглые? Приятно, что мама придумала ей особенное имя, ведь Винни была ничем не примечательной – не высокой, но и не коротышкой, не яркой красоткой, как Сесилия с её пепельно-рыжими кудрями, не старшей, не младшей и не самой симпатичной из троих детей, а просто средней – и, к сожалению, самой обыкновенной.

Ну да, она здорово каталась на коньках и скейтборде, отлично плавала и очень любила читать – то же самое можно сказать и о миллионах её ровесниц во всём мире. Училась Винни хорошо, но знаний своих напоказ не выставляла. Из-за частых переездов им с Сесилией приходилось каждый раз заново привыкать к новому месту и заводить новых друзей. В четвёртый раз было ничуть не проще, чем в первый. Зато Винни немного говорила по-немецки, хотя и со швейцарским акцентом, а после двух лет, проведённых в Осло, свободно болтала по-норвежски.

– Ты собрала чемодан? – спросила мама. – Пока ничего окончательно не решено. Мы просто отправимся к ним в гости, а если дела пойдут неважно, уедем.

Винни поднялась по лестнице на второй этаж. Родители давно мечтали отыскать новый вид илоножки, неизвестного головоногого моллюска в пойме реки Амазонки, и совсем недавно, на удивление, получили разрешение на исследования.

Зря родители так тревожатся. Они с Сесилией смогут весело провести время – если с той вообще можно веселиться. В последние дни старшая сестра то и дело просила оставить её в покое, запиралась в ванной или в спальне, а выйдя оттуда, источала тысячи ароматов модного парфюма или лака для ногтей. А Генри… Милый, добрый Генри ни к кому не приставал, разговаривал вежливо, а от его макушки и шеи всегда очень приятно пахло.

С братом у Винни хлопот никогда не было. По пути в свою спальню она заглянула в его комнату. Два дня назад младшему брату исполнилось пять лет, и с тех пор он считает себя совсем взрослым. Сейчас Генри спал, как всегда растянувшись на кровати на животе. Его одежда аккуратно висела на спинке стула – да разве есть ещё на свете такие ответственные пятилетние мальчики!

Винни склонилась над братом и понюхала его волосы. Она бы где угодно узнала его по этому необыкновенному запаху. Генри давно расправился с полученными в подарок конфетами – марципановыми чудовищами. Остались книги, много книг – и все о самых разных животных.

– Научись читать и читай сам, – отвечала брату Сесилия всякий раз, когда он просил её почитать.

Сесилия никогда не отзывалась на просьбы, а в последнее время и вовсе стала какой-то странной. Винни вздохнула. Выдержат ли они с братом и сестрой целых три недели у бабушки с дедушкой?

Разве не здорово выбраться из Лондона – огромного многолюдного города, где никто, а не только она, ничем не выделяется! Ну разве что кроме королевы. Если её величеству требовалось проехать в своей карете несколько кварталов – все ближайшие улицы перегораживались за несколько дней до этого события. Мама сказала, что ничего окончательно не решено, и Винни ей верила. Мама никогда не лгала – она была слишком серьёзной и рассуждала как настоящий учёный.

Винни вошла в свою комнату, скатала в шар попавшийся под руку свитер и кинула его в стоящий на полу открытый чемодан. Мимо. Вот вам и доказательство – в баскетболе она тоже так себе. Винни легла в кровать, накрылась с головой одеялом и принялась ждать.

Когда это началось? Насколько всё серьёзно? И что будет на этот раз?

В последнее время в ней бурлило сразу слишком много чувств, и они так и норовили прорваться наружу в самый неподходящий момент.

Иногда среди всеобщего веселья накатывала грусть, а именно в те минуты, когда нужно было сосредоточиться, – ярость. Увидев однажды по телевизору детей, в страхе и горе оглядывающих развалины родного дома, она буквально застыла, охваченная невыносимой жалостью. Спустя три дня после потрясения Винни вдруг расплакалась за завтраком, и объяснить родителям, что с ней творится, не получилось. Порой пронзительные чувства накатывали вечером, не давая уснуть.

Винни тяжело вздохнула и откинула одеяло – вдруг стало жарко, в голове роились бесчисленные мысли. Всё страшно раздражало, и хотелось вырваться на волю. Как можно скорее!