Наталья Алексеевна Суханова - Сказка о Юппи

тра­винку. Пожевал. Вкусно.

Несколько раз малыш далеко отходил от Дерева, но воз­вращался. Ему хотелось уходить все дальше, но было жалко оставить Дерево, широкое, теплое Дерево, которое так долго, так уютно баюкало его: ю-уп-пи, ю-уп-пи... Малыш даже за- скулил-заплакал, не зная, на что решиться. А потом поду­мал: у Дерева ноги глубоко в земле, чтобы оно никуда не уходило. А у него ноги все снаружи, на земле, чтобы можно было далеко и легко бегать. Каждый должен слушаться своих ног.

— Ты видишь,— сказал он Дереву,— у нас разные ноги.

Поэтому ты побудь здесь, а я обязательно к тебе приду. Я мир хочу посмотреть.

И он побежал-поскакал по лесу. Но бежал не один. Высоко в небе, подпрыгивая так же, как и он, за ним бежало солнце. А пониже — в ветвях и над ветвями — летела та бурая болт­ливая и насмешливая птица. И успевала трещать на лету:

— Куда это он помчался от своего Деррева, этот зверрь, этот несмышленыш? Вы слышали, он мирр хочет посмотреть! А ты хоть знаешь, что такое мирр? Ты знаешь хотя бы, что такое ты сам, сколько тебе лет?

— Лет? — удивился малыш.— Что такое — лет?

— Сколько ты живешь на свете? Когда ты появился?

— Появился? — еще больше удивился малыш.— Я был всегда.

Птица даже закувыркалась от смеха:

— Он был всегда! Почему же тогда я, Каррамба, не зна­ла тебя?

— Я тебя тоже не знал,— пробурчал малыш и попытался удрать от птицы.

Но она его догнала, замелькала перед самым носом и про­кричала :

— Если ты был всегда, ты должен все на свете знать. Ну-ка скажи, почему бывает солнце и почему бывает дождь?

Ну, это-то был совсем простой вопрос. Малыш даже оста­навливаться не стал, ответил на бегу:

— Солнце бывает потому, что надо же нам видеть. Как бы мы жили, если бы ничего не видно было? А дождь бы­вает потому, что он нужен и листьям и корням.

Птица, которая делала вид, что она старше — а может, и правда была старше, только вырасти не смогла, оттого, на­верное, что много болтала,— на некоторое время замолчала. Думала, быть может, на чем еще поймать малыша. Потом крикнула:

— А откуда бывают сны? Может, и это ты знаешь?

Это уже вопрос потруднее. Надо было вспомнить и поду­мать, Поэтому малыш остановился и сел.

— Ну так,— сказал он,— Я сплю, а сны приходят.

— Чем же ты их видишь? Ведь глаза-то закррыты!

— Глазами видят, когда светло,— сказал малыш строго.— А сны хорошо видно в темноте. Поэтому еще и глаза закры­вают.

Он поднялся и, посмотрев снисходительно через плечо на птицу, побежал дальше. Но птица крикнула:

— Может, ты и снов-то не видишь! Кто может доказать, что ты видишь сны? Кто-нибудь еще, крроме тебя, твои сны видел?

— Дерево видело,— сказал больше себе, чем птице, ма­лыш и опять вспомнил, как качало его Дерево — ю-уп-пи, ю-уп-пи — и снились им всякие радости, всякие запахи и при­косновения.

Очень интересный мир был вокруг него — пестро-узорча­тый. Не такой цветастый, как его хвост, но гораздо узорча­теє. Узорчатый для глаз, для носа и для ушей.

Малыш остановился, чтобы получше разобраться в этом узоре. Он нюхал, и смотрел, и слушал — а узор все время менялся. И вдруг малыш понял, что пестрое пятно перед ним не смещается, когда ветер качает стволы и ветви, и не сме­щается запах этого пятна. И тогда он заметил среди золотис­той этой пестроты темный ласковый глаз, и светлое стоячее ухо, и темный нос. Существо было так ласково и так похоже на листву и ветви, что малышу показалось — это его Дерево пришло вслед за ним. Он удивился и уселся на задние лапы, а передние скрестил перед собой так забавно, что существо тихо-тихо, почти беззвучно засмеялось — совсем как Дерево смеется, шелестя листвой.

— Ты — Дерево? — спросил малыш.

— Нет. Я — Рапида, из славного рода антилоп. А ты кто? Как зовут тебя?

— Я?.. Меня? — растерялся малыш и даже оглянулся, не прилетела ли уже птица Карамба и не станет ли она смеяться над ним.— А откуда ты знаешь, как зовут тебя? — осторож­но спросил он.

— Мне говорила моя мама.

— Мама? Что такое мама?

Послышался смех, удивленный и грустный — ничуть не обидный.

— Ты не знаешь, что такое мама? Она сначала носит тебя в себе, а когда уже не носит, то укрывает и защищает.

— А-а, знаю! — обрадовался малыш.— Моя мама — Дерево, большое, красивое Дерево. Я спал у него в дупле, и оно укрывало и защищало меня.

Он и не заметил, что бурая птица Карамба уже прилетела и слушает их.

— Ой, не могу! — закричала и --">