С. Лопатина - Как Степка беспризорный стал пионером

весь лагерь встал как один!..

Степке крепко вязали руки. Ванька держал команду наготове, крепко сжимая кулаки, он выжидал минуту, чтобы кинуться всем в бой.

Удаль, задор, желание померяться силами, отбить Степку — горело в молодых сердцах. Подкрались поближе и, по крику совы, кинулись на пионеров.

Засада вышла неожиданной. Сначала растерялись; Ванька успел разрезать Степану веревки, и тот, не вставая с места, лупил кулаками, но скоро команда вожатого оказала действие: Степка и Ванька были вновь связаны, а остальные успели улизнуть.

К пойманным поставили надежный караул; в соседней палатке собрался весь отряд и два вожатых. Начался совет, что делать с пойманными. Ребята горячились. Сыпались разные предложения. Кто советовал немедленно ехать за милицией, кто вести их в милицию, кто предлагал допрос. Старший вожатый, Митя успокаивая и призывая к порядку, взял слово:

— Товарищи, — говорил он, — мы должны поступить как пионеры! Пионер должен смотреть в корень зла! Спросите их сейчас, чувствуют ли они свою вину? сознают ли что сделали? и вы увидите, что нет, — не сознают! Наше дело подойти к ним ближе, по-товарищески, попробовать их спасти… Попробуем, товарищи?

Раздались возражения. — Зло должно быть наказано, — горячились пионеры. Нужно снять допрос, — кричало большинство…

Но допрос не дал ничего.

Связанные не желали отвечать: Степка упорно молчал, Ванька отвечал дерзостями.

На дно упала душа у Степки. Слышал он все речи в соседней палатке. Словно ножом резали по сердцу слова Мити.

Долго опять спорили пионеры. Убедил всех своей искренностью и теплотой Митя.

Голосовали все за товарищеский подход — поручили говорить с пойманными Мите.

Пошел к связанным в палатку Митя. Молча разрезал веревки, сел рядом со Степаном, закурил.

Долго молчали…

Выкурил Митя, да и говорит:

— A ты здорово поешь! И голосина же у тебя, что твоя труба!

— A ты откуда знаешь? — вскинул глазами Степка.

— Я-то, да я тебя прошлый раз на берегу заприметил! Учиться тебе, парень, надо! Голос свой обрабатывать, а с такой жизнью навсегда прикончить пора! Так, что ль?!.

Степан смотрел уныло исподлобья, а сам думал:

— И зачем ты меня бередишь по самому больному месту! Учиться!.. — А кому нужна моя наука-то — молвил Степан.

— Всем нужна! Людям нужна! — понимаешь?

Митя говорил просто, искренно, задушевно.

— Давайте говорить сразу по-хорошему… Вот вы свободны оба! ну, что, опять воровать пойдете, али у нас здесь останетесь… как равные? Что лучше, жить по-хорошему, помогать нам?.. Или опять па улицу?

— Хотите по-товарищески? Как равные?

— Какие же мы вам равные! — говорит Степан;— разве мы можем?

— Эх, Степа, брось. Может и из нас много было плохих, да выправились. Ну?!.

Ванька ничком перевернулся наземь, закрыв голову руками.

Подошел Степан к Мите, взял его за плечо, хотел что-то сказать, а слезы помешали!.. Уткнулся головой в его плечо, а плечи вздрагивают…

Остались ребята в лагере. Чужими они себя здесь не чувствовали. Как-то сразу Митя все отношения наладил!

Счастливым на утро проснулся Степка, хотелось верить, что он здесь товарищ, а не чужой, что ему верят, что есть надежда жить по-человечьи, а впереди может и учить будут!

Ванька в первый же вечер рассказал многое из своей жизни.

Ребята вместе с другими оживленно принялись за работу: кололи дрова, удили рыбу, все вместе поехали в подшефное село.

Жизнь у пионеров на свободе, полная интересной живой работы, по душе пришлась Степке и Ивану.

Старые товарищи наведывались в лагерь; сначала прятались в кустах — стыдно было, а потом стали проситься пожить с пионерами.

Осенью Степку удалось пристроить приходящим в музыкальную школу, а Ванька орудовал на пашне, принадлежащей пионерам.

--">