Екатерина Анатольевна Кравцова - Привидение Фантоша

Екатерина Кравцова

Привидение Фантоша

Глава 1

Самые таинственные места в любом старом городе, конечно же, чердаки и крыши. Волшеград не был исключением. Каждая его крыша и каждый чердак могли рассказать массу удивительных историй.

Как замечательно, взобравшись на крышу, любоваться шпилями старинных башен и зеленым морем хвойного леса, который начинается сразу же за городом, а в ясную ночь – расстелить на крыше плед, уютно устроиться с термосом чая и наслаждаться звездным небом. К тому же если хорошенько покопаться на чердаках города, то можно найти гору полезных вещей и множество тайн.

В одном из таких чердаков жило привидение Фантоша. Совершенно безобидное Привидение, доброе и обаятельное, со смешными тоненькими косичками на голове. У Фантоши была одна страсть – она обожала музыку.

Летними вечерами привидение часто сидело у чердачного окна и слушало мелодии, раздающиеся из распахнутых окон. Подперев прозрачной рукой подбородок, Привидение мечтательно смотрело на закат и думало о чем-то приятном. Иногда оно взлетало и парило в такт понравившегося мотивчика и задорно кружилось над старыми крышами.

Музыка была единственной радостью одинокого существа. В холодные осенние и зимние вечера, когда окна домов были наглухо закрыты, и музыка не звучала, Привидение тосковало. Но однажды Фантоше пришла замечательная идея. Если нет музыки и песен, значит нужно самой устроить праздник. И вспомнив любимые мотивы, Фантоша запела и закружилась вокруг развешенного на чердаке белья. Так хорошо приведению не было никогда. Душа в унисон песни пела от счастья, а легкое тело плясало в такт задорного мотива.

Когда от переизбытка чувств, Привидению на чердаке стало тесно, оно вылетело на крышу. На просторе под покровом осеннего вечера и в блеске звезд Фантоша почувствовала себя настоящей певицей. Она громко пела, старалась от души.

– Ах, как должно быть радостно людям слушать меня! – думало с наслаждением Привидение. – Подарю любимому городу добрую песенку! Пусть у людей будет праздник!

Но люди не стали восхищаться и аплодировать от восторга. Когда Привидение закончило очередную лирическую песенку и оглянулось вокруг, то с горечью заметило, что люди в спешке разбегаются по домам. Надёжно ограждаясь от таинственного и страшного воя, люди закрывали плотно за собой двери и задёргивали основательно шторы на окнах.

– Это кто тут хулиганит!? – за прозрачной спиной Приведения раздался голос, скрипучий как несмазанные ставни чердака.

Фантоша встрепенулась. В темном проёме чердачной двери показалась грузная фигура и решительным шагом двинулась прямо на Приведение. От страха бедняжка вскрикнула, но вышедшая из-за темных туч луна, осветила чердак, и в устрашающей фигуре, Привидение узнало тётю Зюзю, прославившейся на всю Васильковую улицу ярой скандалисткой.

Тётя Зюзя всегда была чем- то недовольна: дети во дворе слишком громко кричат, садовник не так подрезал в палисаднике кусты роз и соседи сверху шаркают тапочками. Даже солнце и дождь были у неё всегда виноватыми. Летнее солнце сильно жаркое, а осенние дожди слишком мокрые. Никто ни разу не слышал от тёти Зюзи ни одного доброго слова, лишь одни претензии лились лавинообразным потоком из её вечно обветренных губ.

– Вызову полицию! – тараторила она, угрожающе махая кулаком перед трепещущей от испуга Фантоши. – Люди не обязаны слушать жуткий крик какого-то фантомного существа.

Приведение молчало. Ведь в данной ситуации скандальная тётя Зюзя оказалась права. Было поздно. Приведение, увлеченное открытием своего таланта, не заметило, как на городской площади старинные часы пробили одиннадцать раз.

– Извините, – тихо молвило Приведение. – Я просто хотело подарить людям хорошее настроение.

– Хорошее настроение!? – хмыкнула скандальная тётка и подбоченилась. – Да, твой жуткий рёв всех чуть заиками не сделал!

– Я очень старалось, – всхлипнуло Приведение, вытирая рукавом набежавшую слезу.

Но сердце тети Зюзи не тронули слёзы одинокого существа. Она яростно затопала ногами и угрожающе прошипела:

– Чудовище чердачное! Если еще раз услышу твои вопли, пеняй на себя! Нет ни слуха, ни голоса – не