Андре Клер - Зеленая кошка

цветов) потрудились подняться пешком на пятый этаж, значит, у них есть на это причина.

А если все улыбаются, значит, причина приятная. Приятная неожиданность — так распахнём ей пошире двери!

За знакомством следуют объяснения, восклицания, извинения, благодарности.

Для пострадавшей мама достала свои джинсы. Они ей немного тесноваты, но это пустяки. Папа уже заваривает чай, Марк расставляет чашки, Натали достаёт печенье.

За чаем все развеселились, разговорились, принялись рассказывать о себе.

Хозяин Беллу, Жак Шамар, в прошлом инженер, но вот уже три года как на пенсии и очень доволен.

— Пенсия — это прекрасно! Теперь я вижусь с друзьями, путешествую. Раньше у меня ни на что не было времени. Сейчас мы с женой учим итальянский. Собираемся съездить месяца на три в Италию.

Тут Беллу сердито посмотрел на хозяина.

— Ладно, ладно, — ответил тот, — у тётушки Сюзанны тебе неплохо живётся, я бы даже сказал, что тебя там слишком балуют.

При упоминании о тётушке Сюзанне Беллу умильно зажмурился.

Андре, молодой человек с длинными волосами, тоже рассказал о себе. Он студент, родители у него не слишком обеспеченные, но стипендию ему всё равно не дали. Он очень долго искал работу. И наконец нашёл. Работает по полдня разнорабочим на маленьком заводике. Его директор терпеть не может длинноволосых. А стричься Андре отказался наотрез. Директор выставил его за дверь. Андре подал на него жалобу. Суд вынес решение в его пользу, и он вернулся на завод. Но директор заставил его носить розовый колпак. Представляете — розовый!

Андре рассмеялся. И остальные с ним вместе. Надо же такое придумать!

— С помпоном? — поинтересовался Марк.

А Натали, чуть не плача от смеха, допытывалась:

— Это что же, ночной колпак? Детский чепчик? А может, лыжная шапочка?

— Кто его знает! — весело отвечал Андре и прибавил: — Никому ведь и в голову не приходило нацеплять розовый колпак на Лафонтена или Виктора Гюго. А волосы у них были подлиннее моих. И не только у них.

Все опять засмеялись.

— На заводах, — продолжал Андре, — разнорабочие надевают обычно защитные сетки, а на меня колпак надели, пришлось подавать ещё одну жалобу. С ума можно сойти: столько хлопот из-за этого тупицы.

Марк быстренько сбегал к себе в комнату, принёс бумагу, фломастер и уселся рисовать.

Мадам «Спешу» представляется:

— Моник Монтель. Пишу детские книги.

— О!!! — Марк, Натали, папа и мама одновременно вскрикнули и с изумлением посмотрели на писательницу.

— Я что-то не так сказала? — осторожно спросила она. — Разве для детей не пишут книг? Или это запрещено? Или неприлично? Уж не надеть ли мне розовый колпак?

Колпак?! Тут даже Беллу чуть не лопнул от смеха.

— Наша мама рисует, — кричал Марк, — картинки! К детским книжкам!

— А папа — обои для детских! — кричала Натали.

— А мы, — сообщил Марк, — мы и есть дети, и мы очень любим хорошие книжки.

— А сейчас вы что-нибудь пишете? — спросила Натали.

— Конечно! Я всегда пишу! Я не могу не писать. — А про что?

— Э, нет! Этого я не скажу. А вдруг я передумаю, или вообще брошу, или… нет, это секрет, Натали.

Мама пересела поближе к Моник, и они с жаром начали обсуждать свои профессиональные проблемы.

Марк протянул Андре его портрет в розовом колпаке.

— Великолепно! — одобрил студент. — Этот портрет — единственная награда за все мои страдания. Я повешу его в своей комнате. У меня ведь роскошное жилище — комната для прислуги, на седьмом этаже, по чёрной лестнице. Но послушай, ты ведь не подписал свою работу.

— Я подпишусь красным. Вместе с розовым колпаком получится красиво.

— Идёт.

Вот и готово, на портрете красуется старательная подпись: «Марк Эльян».

— Когда-нибудь это имя прославится. Ты станешь великим художником, а я буду всем рассказывать:

«Мы познакомились однажды в среду, во второй половине дня, он сидел на тротуаре рядом с двумя камешками, одиннадцатью букетами и восьмьюдесятью газетами. Натали блаженствовала среди цветов. Моник Монтель демонстрировала приёмы дзюдо. Беллу и его хозяин ими любовались».

— А ты правда повесишь мой --">