Игорь Александрович Минутко - Костры на площадях

ней лежат те, кто погиб во вчерашнем бою. В ней лежит любимец отряда коммунист Нил Тарасович Харченко. И там же, рядом с братской могилой, закопали Мишку-печатника. Теперь уже никогда-никогда ты не пойдешь рядом с Федей, веселый, прямодушный в дружбе Мишка.

Шагает отряд по размытой дороге. На плече Феди лежит сильная добрая рука отца. В кармане Феди маленький браунинг — дорогая память о неистовом художнике.

Дальняя синяя даль уводит к горизонту, красные ветры нового времени летят над русской землей. Строг, молчалив Федя. Он не плачет, нет! Он полон решимости никогда не свернуть с дороги, которую избрал для себя на всю жизнь.

ЭПИЛОГ

Вот и все, что рассказал мне Петр Иванович (в то далекое время его называли просто дядей Петей).

Мне только остается добавить, что отряд типографских рабочих участвовал во многих боях, прошел длинный путь до крымской земли, оставляя на нем могилы товарищей и красные флаги в городах и селах, и вписал в эпопею разгрома второго похода Антанты немало доблестных страниц.

В этом походе закалялся и мужал Федя, он не раз принимал участие в сражениях, он был настоящим бойцом революции. Многое пришлось пережить ему, многое передумать… На этом долгом пути еще одна смерть потрясла его так же сильно, как гибель художника Нила Тарасовича.

Уже в конце похода, на Украине, отправившись в разведку, попал в руки белых отец Парфений. И потом жители белохатного села Щевелевка рассказывали, как казнили красного разведчика.

Под виселицей стоял большой человек, взъерошенный, со сверкающими глазами, и кричал в замершую толпу, в смешавшиеся ряды белых:

— Гей, люди! Радуйтесь! Приходят новые времена! Не уповайте на царствие небесное, нету его! Тут, на земле, надо рай строить! — Он метнул яростный взгляд на белых. — Ну? Чего ждете! Вешайте, подлое отродье! — И даже искры страха не было в этом его последнем взгляде.

И когда офицер вышибал из-под его ног ящик, отец Парфений, раздвинув сильными крестьянскими руками петлю, еще успел крикнуть:

— Да здравствует… революция!

Так, теряя товарищей, шли и шли они вперед.

И настал незабываемый день — он никогда не сотрется в памяти участников похода: с белых круч Севастополя вдруг открылся простор бесконечного Черного моря, и там, где оно сливается с небом, стояли дымы кораблей — это бежала от революционного урагана старая Россия. И это была долгожданная победа.

Незадолго до того как отправиться домой, сидели на крутом обрыве к морю Федя и его отец Дмитрий Иванович. Свежий соленый ветер летел им в лицо; шумели внизу волны, разбиваясь о камни. И было впереди перед ними только синее-синее море, без конца и без края.

— Папа, — сказал Федя, — мне кажется это очень несправедливым.

— Что, Федор?

— Мы победили. Но почему так? Самые хорошие люди, самые замечательные не дожили до победы. Вот в нашем отряде… Нет Нила Тарасовича, отца Парфения, Яши Тюрина… — И Федя не мог сдержать слез.

Нахмурился отец.

— Я тоже думал об этом, Федор, — сказал он. — Знаешь, видно, это закон войны. Бессмысленный и беспощадный закон. Косит война людей, не разбирается. Но гибнут за победу прежде всего лучшие.

— Но почему?

— Потому, что они не боятся смерти и готовы пожертвовать собой ради других.

— Но ведь это несправедливо, папа?!

— Это очень несправедливо, Федор.

— И так будет всегда?

— Так будет до тех пор, пока не прекратятся войны.

— А они когда-нибудь прекратятся?

— А разве ты не знаешь, сынок?

— Знаю! — И Федя сказал звонко: — «Это есть наш последний и решительный бой!» Папа, это был последний бой?

— Нет, Федор. Еще будут бои. Ведь у нас много врагов, ты знаешь.

— И опять будут погибать самые хорошие, честные и добрые люди?

— Да…

— Папа, но последний бой будет?

— Обязательно будет, Федор. И после него уже никогда не придет война на нашу планету.

— Никогда… — прошептал Федя.

Он вскочил на ноги и закричал в синее море:

— Никогда! Никогда! Никогда!

И ответило море, и ответили камни, и ответило небо:

— Никогда! Никогда! Никогда!..

Умолкло эхо. Только волны шумели внизу. Сверкало под солнцем огромное могучее море. А Федя думал…

Он думал о том, что готов, полон веры и сил пройти через все --">