Николай Константинович Чаусов , Григорий Фёдорович Боровиков - За правое дело

вынесли на двор, и он простоял там до вечера, пока не была вырыта могила.

Вечером гроб отнесли на кладбище около монастырской церкви.

— Уж не мумию ли сделали монахи? — сказал Пантушка. — Почему-то не пахнет трупом.

И тогда другие тоже заметили, что гроб не издает присущего покойнику запаха.

Монахи умеют это делать. Натрут покойника какой-то мазью, и он не гниет. А потом показывают его, говорят, святой, потому, мол, мощи нетленные.

Разговор подогрел любопытство, и рабочие вскрыли гроб. Под крышкой оказалась солома, под соломой старая ряса, под ней — скатерть.

Изумлению не было конца. Зачем понадобилось монахам набивать гроб барахлом и прятать под пол?

Едва был приподнят угол скатерти, как сверкнуло золото и драгоценные камни, матово-серые оклады с икон из листового серебра. Тут были чаши, кресты, золотые и серебряные ложки с крестообразными черенками, ларцы и шкатулки.

— Сколько добра-то!..

— Миллионы!

— Не говори! Не успели утащить святые братья. Припрятали так, что и не подумаешь. Чего же мы стоим? А? Надо сказать директору, пускай нарочного пошлет в волость. Надо государству сдать.

Больше всех был поражен Пантушка. В его руках были те самые драгоценности, которые он искал в каменоломнях, мечтая спасти людей от голода. За одно мгновение в голове его пронеслись недавние события.

— Пантелей, ты чего же стоишь? Давай берись! Понесем в контору.

Очнувшись от воспоминаний, Пантушка вместе с другими ухватился за драгоценную кладь.

НАША РОДИНА — РЕВОЛЮЦИЯ

В самом центре Саратова прорезают современный силуэт города игольчатые шпили консерватории. Под массивным, поддерживаемым витыми чугунными колоннами балконом — тяжелая дверь. Откройте ее, пройдите затемненным коридором, поднимитесь по широкой лестнице, гулко отвечающей вашим шагам, на второй этаж. Присмотритесь: направо — кабинет ректора, налево — большое светлое фойе, вход в Октябрьский зал.

Здесь все время звучит музыка, из классов доносятся полоса распевающихся вокалистов. Но чуть-чуть воображения — и зал, коридоры, классы, лестница с ее звонкими пролетами наполнятся иной музыкой, иными голосами.

Вспомните: «Консерватория, где размещался штаб революции, гудела, как расстроенный орган — во все трубы. Люди в шинелях и телогрейках, рабочих кожанках и бушлатах забили фойе, лестницы, служебные помещения и классы, запрудили улицы, небольшую, у Липок, площадь… Суетно и в самом сердце штаба, в тесном прокуренном кабинете ректора. Без конца хлопает дверь, трещат телефоны, заходят и выходят вооруженные и безоружные люди…» — так описывает консерваторию 1917 года автор «повести «Юность Дениса» Н. Чаусов. «Уже третий день, как в этих стенах была провозглашена социалистическая революция и объявлена «власть Советов…»

А было это так.

Поздним вечером 26 октября (8 ноября) 1917 года в Большом (а ныне Октябрьском) зале собралось под охраной красногвардейцев расширенное заседание Саратовского Совета, на котором председатель городского Совета РСДРП(б) Михаил Иванович Васильев-Южин сообщил о начавшейся в Петрограде социалистической революции.

Большинство собравшихся проголосовали за передачу всей власти в Саратове в руки Советов рабочих и солдатских депутатов.

Сегодня, сидя в удобных креслах Октябрьского зала, вслушиваясь в наполняющие его своды густые звуки органа, легко представить себе, как возмущенно гудел переполненный зал, когда поднимался та сцену представитель меньшевиков и эсеров, пришедших в штаб Советов из городской думы, ведь он зачитывал провокационную телеграмму о «победе» Керенского в столице, требовал поддержать Временное правительство, осудить восставших рабочих и солдат Петрограда.

«Как осмеливаетесь вы оскорблять это высокое собрание представителей рабочего класса?! Как смели вы подумать только о том, что саратовские рабочие — предатели, что страха ради откажут в помощи восставшим бойцам Петрограда?! Вы лжете! Вы хотите ложью обмануть рабоче-крестьянскую массу! Это не удастся!» — такую гневную отповедь провокаторам дал председатель исполкома Совета Владимир Павлович Антонов-Саратовский.

— Рабочие… Солдаты… Кто из вас против поддержки восставших рабочих и солдат Петрограда? Кто из вас против лозунга восстания «Вся власть Советам!»? Кто?

Из всего огромного шумного собрания поднимается не больше десятка рук.

— Кто --">