Валерий Михайлович Воскобойников - В городе на Каме

стружка…

— Уверенно включил! — крикнул ему Антонов. — Работать умеешь! — Он, оказывается, наблюдал за Гришей.

Первая деталь получилась точно по чертежу. Скоро рядом блестела, отражая электрический свет, вторая, третья.

И тут Гриша заторопился.

«Перевыполню норму», — подумал он и суетливо схватил новую заготовку, зажал её побыстрей, повернул рычаг…

«Быстрей! Быстрей!» — торопил он себя.

Гудел станок. Летела стружка. А Гриша всё спешил: вынул готовую деталь, схватил другую заготовку. Потом всё-таки решил проверить ту, предыдущую.

Отверстие в ней оказалось глубже на полтора миллиметра.

Незаметно для Антонова Гриша положил испорченную деталь в ящик для брака. Теперь надо было работать ещё быстрее — ведь столько времени он потерял зря!

И опять движения были чересчур суетливые и потому неверные. Опять деталь была испорчена, и её он тоже незаметно сунул в брак.

Но Антонов заметил, выключил свой станок, подошёл.

— Разогнался? В первый день я тоже три детали запорол… Грише было так стыдно, что он и отвечать не мог.

— В первый день все себя хотят показать. А надо не о себе, о детали думать. Металла сейчас, сам понимаешь, всей стране не хватает. В общем, спеши медленно.

К концу смены Гриша пересчитал детали и понял, что норму он выполнил. И тут к нему снова подошёл Антонов.

— Тебя после смены комсорг просил зайти.

Около стола комсорга сидели двое парней.

— Это Ефремов, новенький, — сказал комсорг, когда Гриша подошёл. — Устал?

— Устал, — честно сказал Гриша.

— Ты, Ефремов, грамотный? — неожиданно спросил комсорг.

— Грамотный, — ответил Гриша, удивляясь вопросу.

— Пришло письмо от лётчиков. Обычно мы даём отвечать девчатам, а тут, понимаешь, Гриша, решили дать тебе. Лётчик — твой однофамилец, тоже Ефремов…

ПИСЬМО ОТ НЕИЗВЕСТНОГО ЛЁТЧИКА

Письмо от неизвестного лётчика Гриша читал в общежитии.

«Дорогие товарищи рабочие!

Большое спасибо вам за ваш замечательный мотор. Ваши моторы — самые мощные.

Недавно надёжность вашего мотора испытал и я. Во время воздушной атаки я поджёг самолёт фашиста, он закувыркался и, оставляя столб чёрного дыма, врезался в землю. На моём боевом счету это был уже шестой подбитый враг. Оказалось, что в этот раз ранения получил и мой самолёт. Когда я приземлился, то обнаружил в нескольких деталях мотора зияющие дыры. Но мотор продолжал работать, рыча как зверь!

Моя эскадрилья — целиком комсомольская, и на ваш героический труд, товарищи рабочие, мы отвечаем уничтожением фашистских стервятников!

С комсомольским приветом от моих боевых друзей, гвардии лейтенант Ефремов».

Весь вечер Гриша думал, как ответить лётчику. Ведь он ещё ничего особенного на заводе не сделал. Отработал один день и выполнил одну норму. И ничего героического в его жизни не было. От поезда отстал, попал в детский дом, а из детского дома — в ремесленное училище. Не то, что лётчик, тот уже шесть самолётов сбил.

А ещё Грише не давала покоя мысль: а вдруг лётчик не просто однофамилец, а брат Дима? Ведь Гриша ничего о нём не знал три года, с того дня, как Дима пошёл добровольцем на фронт. Мог же Дима за это время стать лётчиком?

И хотя Гриша сам себя ругал за такую нелепую надежду, у них в одном ремесленном было три Ефремовых, но надежда не уходила и даже проникла в письмо. Гриша ответил так:

«Дорогой товарищ лётчик!

Мне дали ваше письмо, потому что я ваш однофамилец. Я пока ничего такого особенного не совершил, ведь я на заводе отработал первый день, но я постараюсь ответить на ваши героические подвиги своим трудом.

У нас в цехе тоже почти все комсомольцы, потому что мы недавно кончили ремесленное и приехали сюда из разных городов. Я, например, приехал из Ленинграда, а там жил на Невском. Только я не совсем из Ленинграда приехал, а из города Можги, где был в детском доме и кончал ремесленное. А семью свою я потерял, хотя и продолжаю искать.

Сегодня меня включили в комсомольскую фронтовую бригаду, и мы постараемся и дальше делать такие моторы, чтоб они вас не подводили.

С комсомольским приветом, рабочий-фрезеровщик --">