Шэрон Дрейпер - Привет, давай поговорим

Шэрон Дрейпер Привет, давай поговорим

Моей дочери, Венди Мишель Дрейпер, с любовью

Глава первая

Слова.

Меня окружают тысячи, миллионы слов.

Цитадель. Майонез. Грейпфрут.

Миссисипи. Неаполитанец. Гиппопотам. Шелковистый. Страшный. Радужный.

Щекотно. Чешется. Хочу. Тревожно.

Слова снежинками вьются вокруг меня — все разные, двух одинаковых не найдешь — и, опускаясь, тихо тают на моих ладонях.

Внутри у меня вырастают сугробы — нет, целые горы из слов, фраз, умных мыслей, глупых шуток, песен.

В раннем детстве, когда мне еще не было года, слова казались мне сладким чудесным напитком. Я его пила, и все становилось на свои места: сумбурные мысли и ощущения получали имена. Родители разговаривали со мной — обо всем и ни о чем, по слогам и скороговоркой. Папа пел, мама шептала на ухо что-то ласковое.

Я все впитывала и запоминала — каждое слово, навсегда.

Не знаю, как я научилась разбираться в путанице слов и мыслей, это произошло само собой. К двум годам для каждого воспоминания у меня уже было свое слово и у каждого слова был свой смысл.

Но только у меня в голове.

Мне почти одиннадцать. За всю жизнь я не произнесла ни слова.

Глава вторая

Я не могу говорить. Не могу ходить. Не могу сама поесть или умыться. Со мной одни проблемы.

Руки почти не слушаются меня — я только нажимаю кнопки на пульте от телевизора и, вцепившись в рукоятки, управляю своей коляской. И то с трудом. У меня вечно все валится: ложка, карандаш. И сама я все время валюсь — прямо как Шалтай-Болтай.

Думаю, окружающие видят меня примерно так: в розовой инвалидной коляске сидит девочка с темными короткими кудряшками. Но, между прочим, розовая коляска — не такая уж великая радость.

Цвет тут ничего не меняет.

У девочки любопытные карие глаза, один слегка косит.

И немного дергается голова.

А изо рта иногда течет слюна.

Она очень худенькая и маленькая для своих одиннадцати лет без трех месяцев.

У нее странно тонкие ноги — наверное, потому, что она ими никогда не пользовалась.

Ее тело живет своей собственной жизнью: иногда дернется нога, иногда взлетит вверх рука, зацепив случайно оказавшийся на пути предмет — стойку с дисками, тарелку с супом, вазу с цветами.

Тело никак не желает слушаться девочку. Посочувствовав моим многочисленным несчастьям, люди, скорее всего, замечают, что у меня приятная улыбка и милые ямочки на щеках мне, во всяком случае, они нравятся.

Я ношу маленькие золотые сережки.

Мало кто спрашивает, как меня зовут. Большинству и в голову не приходит, что у меня есть имя. Но оно есть. Меня зовут Мелоди.

Я помню себя с очень раннего возраста, с пеленок. Правда, сейчас трудно понять, что я помню из жизни, а что из папиных видеозаписей, ведь я смотрела их столько раз.

Вот мама возвращается со мной из роддома. Она улыбается, но как-то растерянно.

Вот малышку Мелоди купают в розовой ванночке. У меня тонкие ручки и ножки. Я лежу спокойно, совсем не брызгаюсь.

Вот Мелоди, обложенная подушками, — на диване в гостиной. Мне хорошо, я улыбаюсь. Мама говорит, в детстве я почти не плакала.

Вот мама смазывает меня детским маслом после купания. До сих пор помню его лавандовый запах.

Потом она заворачивает меня в пушистое полотенце с капюшоном.

Папа снимал на видео, как меня кормят, переодевают, даже как я сплю. Он все ждал, когда я научусь переворачиваться, сидеть, ходить. А я так и не научилась.

Зато я, как губка, впитывала звуки, запахи, вкусы. Свист чайника на кухне по утрам. Запах нагретой пыли, когда солнце заглядывает в окна.

Или как щекотно бывает в носу, перед тем как чихнешь.

А еще я полюбила музыку. Каждая однажды услышанная мелодия остается со мной навсегда. Я засыпала под теплые, пахнущие сном и уютом колыбельные. Я улыбалась, если мелодия мне нравилась. Музыка внутри меня никогда не умолкает, она будто переливается разными цветами. Когда я слышу музыку, я вижу цвета и улавливаю запахи.

Маме нравится классическая музыка. Весь день она готова слушать безбрежные рокочущие симфонии Бетховена. Они небесно-голубые и пахнут свежей краской.

Папа любит джаз. Стоит маме выйти из кухни, он подмигивает мне, вытаскивает из проигрывателя диск с Моцартом и включает Майлса Дэвиса или Вуди Германа. Джаз желто-коричневый, он пахнет густой липкой глиной. Мама его не выносит --">