Федор Яковлевич Семин - Первый в строю

Федор Яковлевич Семин
Первый в строю

ПЕРВЫЙ В СТРОЮ

Комэска Васю я вспоминаю часто. Хороший командир и товарищ. А быть товарищем — это не каждый может.

Придет, бывало, в казарму. Сядет на табурет около чьей-нибудь койки. Фуражку снимет, положит рядом. Мы тоже свои табуреты пододвинем. И начнет рассказывать комэск о том, как он на Дону дрался.

— Послали меня в разведку. Дождь. В брюках — и то вода хлюпает. Холодно. Пять человек нас было. Я да Иван Шубин — станичники, другие трое — рабочие аксайские, из-под Ростова. С Шубиным мы еще мальчишками водились, а с этими тремя сдружили нас голод, холод, а главное — у всех у нас одно общее дело было: беляков в Черное море сбросить, советскую власть отстоять.

Ночь темная-темная. Далеко за станицу ушли мы, в шульгу. Так у нас ивняк зовут. По всему берегу растет он и в Дон спускается. Только в воде он растет не один, а с камышом, чаканом да кугой.

Зашли мы в шульгу. прислушиваемся. На том берегу белые… В шульге у нас два каюка было, вроде лодок, из толстой вербы выдолблены. Отыскали мы их, уселись -смотрим: ни одного весла нет, грести нечем. Недолго думая, приспособили винтовки, прикладами грести принялись. Только выплыли мы из кустов, покачнулся наш каюк, и мы бултых в воду: я, Иван Шубин и третий товарищ, что с нами в одном каюке был. Хорошо, что в шульге это случилось — не слышно. Пришлось подтянуть каюк к берегу. Перевернули его. вылили воду. Потом снова уселись и поплыли. Дон в том месте, где мы переправлялись, течет быстро. Далеко отнесло нас вниз по реке.

Вылезли на другой берег, а вода с нас, как с кур, не стекает.

— Ну и холодище же! Только щенков морозить, — жалуется Иван Шубин.

— Чш-ш… Закройсь! — говорю я.

Пошли, пригибаясь.

Тр-рах… Тр-рах!.. Будто сучья сухие ломаются. Припали мы к земле и не дышим. А беляки все стреляют. «На наш берег стреляют,-догадался я, — для острастки,- смотрите, мол, мы не спим…» Потом перестали.

Пробираемся дальше.

Свой человек нас там поджидал-большевик. Тогда среди беляков много наших было, — солдат агитировали.

Трудно по колючему кустарнику пробираться, а нужно, вот как нужно.

— Стой! — шепчу я товарищам. — Там кто-то кусты разворачивает.

Притаились мы и не шелохнемся.

Видим: выходят из кустов двое. Беляки. В нашу сторону идут. «Вдруг,-думаю, — прямо на нас?» Нет, мимо. Один немного отстает.

— Ты чего? — спрашивает другой.

— Иди. Я переобуюсь. Портянка с ноги сползла.

— Ладно. Я дойду до мыса и вернусь.

И пошел дальше по берегу Дона.

А который остался, кашлянул раз-другой.

Два раза кашлянуть — такой условный знак у нас был.

«Может, это наш», думаю.

Пополз я между кустами. Наган наготове держу. В случае если настоящий беляк — прикончу. Подполз.

— Кто? — спрашиваю.

— Я, Матвеев…

Это и есть наш человек.

Тихонько поползли мы с ним в кусты. Иван Шубин спрашивает вполголоса:

— Белых много? Сколько пулеметов? Пушки есть?

Присел Матвеев на корточки, приложил два пальца ко рту, чтобы, значит, замолчали. И говорит:

— Белых не очень много. Сотни четыре. Винтовок на всех не хватает. Пулеметов всего три, и те не стреляют — порченые. И еще пушки две да снарядов сотня-другая. У одной пушки надежные люди, снаряды мимо посылать будут. Мне там удалось группу сколотить. Девятнадцать человек. Это, брат, лучшие тебе агитаторы. Офицеры чуют — недобрым пахнет. А солдаты хмурые, злые ходят. Начинают понимать. Один из наших в штабе достал бумаги и планы. Вот они. — И в руки сует мне. — Всё… Идите.

Вылез Матвеев из кустов и сел на том месте, где второй патрульный оставил его. Начал переобуваться. А мы притаились, в кусты дальше запрятались.

Слышим, второй патрульный вернулся.

— Ты все переобуваешься? Долговато. Ну, идем. Я там два каюка по воде пустил.

— Какие два каюка?

— Кто их знает, откудова они… На берегу там вон стояли, в кустиках. Ну, я их того… А то, думаю, еще к красным кто махнет.

Матвеев встал с земли, и оба пошли по берегу к хутору, где стояли белые. Чуть они скрылись — мы к реке..

Сапоги рваные по грязи хлюпают, пропускают холодную жижицу. Жжет она пуще огня. Между кустами треугольничком вода блеснула. Каюков наших, конечно, нет. Придется через Дон вплавь перебираться. --">