Василий Васильевич Герман - Аркай

Василий Васильевич Герман Аркай

Люда вошла в класс, когда первый урок уже кончался. Ребята дружно повернули головы в её сторону: опоздание в школу считалось на Береговой событием. Не то чтобы все тут отличались такой уж безупречной дисциплинированностью, — просто самый крайний дом был от школы самое большее в трёх минутах ходьбы, и, чтобы опоздать, следовало уж очень постараться.

Зоя Николаевна делала запись в классном журнале, у доски томился Сенюков Вениамин, лучший на Береговой лыжник и скалолаз. Увидев застывшую в дверях Люду, он заметно приободрился, так как понял, что маете его пришёл конец.

— Ты сегодня немного задержалась, Иванова Людмила, — отметила Зоя Николаевна. — Надо полагать, тому есть веские причины.

— Да, Зоя Николаевна, — ответила Люда, вглядываясь в каракули на доске, ибо знала точно: Сенюков Вениамин сейчас будет отпущен с миром, а решать задачу дальше придётся ей.

— Об этом после, а пока попытайся покорить барьер, на котором повис твой сосед по парте.

Люда положила на пол сумку со школьными принадлежностями и, подойдя к доске, написала ответ задачи.

— Правильно и без колебаний, — одобрила Зоя Николаевна. — Объясни ошибку Сенюкова Вениамина.

— А в знаках ошибка, — прогудел с места «повисший на барьере» Сенюков. — Там скобки последовательно раскрыть, перемена знаков — и все дела.

— Вот именно, — сказала Зоя Николаевна. — Ты хорошо соображаешь, Сенюков Вениамин, но на этот раз с некоторым опозданием.

Ребята засмеялись и громче всех сам Сенюков Вениамин. Тут как раз прозвенел звонок, и Зоя Николаевна закрыла журнал:

— Слушаю тебя, Иванова Людмила.

С места, понятное дело, никто и не подумал сдвинуться.

— Я из-за Аркая опоздала, — сказала Люда чуть поспешнее, чем хотела. — Его утилизировать хотят и сшить из него унты или рукавицы.

Объяснение было не очень внятным, зато кратким, а уж краткость Зоя Николаевна ценила высоко.

— Не совсем понятно, что такое «аркай», — заметила она, поправляя большие квадратные очки. — Объясни, пожалуйста, более доходчиво.

— Как, вы не знаете, Зоя Николаевна?! — вскричал, приподнявшись, Сенюков Вениамин. — Аркай же мировецкий пёс! В базовской упряжке вожаком ходит. Рыжий такой, а над глазом чёрное пятнышко.

— Тогда, конечно, другое дело, — сказала Зоя Николаевна вполне хладнокровно. — И кто же решил делать рукавицы из живого вожака?

— Метальник решил, — ответила Люда, чувствуя, как у неё быстро сохнут губы, а это значило, что она может не удержаться и заплакать. — Только не из живого. Его утилизируют сначала, пристрелят то есть.

Зоя Николаевна смутилась при этом известии. Судить о делах, досконально в них не разобравшись, она себе не разрешала. А новость была очень уж неожиданной. Учительнице не верилось, что кто-то способен на столь нелепый и жестокий поступок: убить хорошую собаку, чтобы сшить из неё рукавицы. С другой стороны, Иванова Людмила лукавить не умела, и по математике она успевала отлично, что, по убеждению Зои Николаевны, было явным признаком правдивости.

— Метальник — это кто такой? — спросила наконец Зоя Николаевна.

— Есть тут один, — опять высунулся Сенюков Вениамин, которого удивляла слабая осведомлённость учительницы в обстановке на Береговой. — Он хозяйством распоряжается. Только с чего это он расходился — из Аркая унты шить?

И Вениамин вопросительно уставился на Люду, будто это она сама приняла такое чудовищное решение.

— У него лапа сломана, задняя левая, и он работать теперь не сможет, — тихо сказала Люда. — А у Метальника приказ: собак-дармоедов не держать. Раз не работает, значит, сделать унты или рукавицы и… это… оприходовать вместо пса.

Выговорив это, Люда опустилась на место. Из глаз её одна за другой побежали слёзы. Она старалась незаметно вытирать их, пыталась успокоиться, но ничего у неё не получалось. Ребята молчали, стараясь не смотреть в её сторону; Зоя Николаевна не знала, что сказать. И только Сенюков Вениамин снова нарушил тишину, сдержанно прогудев:

— Чего ты, собственно говоря, раскисла, Иванова Людмила? Унты-то из Аркая ещё не --">