Евгений Максимович Титаренко - Никодимово озеро

что ей надо хоть одну смену побыть вожатой в пионерлагере «Соколенок». Алена чистосердечно предупредила, что может утопить кого-либо из соколят, если тот ослушается ее. Но райкомовцы игнорировали эту вероятность. К счастью, Анастасия Владимировна после многомесячных хлопот раздобыла для своего подкидыша путевку в дом отдыха на сухумском побережье. Райком вынужден был освободить Алену от обязанностей пионерского вожака. Сергей накануне старательно упаковал маску, ласты и подводное ружье, купленные на паритетных началах с Аленой, и понес Алене, чтобы та наслаждалась благами Черного моря от поверхности до самого дна его.

Но был встречен презрением.

«А кто собирался обследовать озеро?.. Кто хотел поселиться на заимке?..» — Алена перечислила все основные и второстепенные пункты плана последних школьных каникул, после чего Сергей понял, что от путевки в дом отдыха она вынудила Анастасию Владимировну отказаться, а в заключение уяснил о себе, что он предатель, скверный товарищ и вообще ни рыба ни мясо… Негодование Алены по этому поводу было так велико, что лишь в результате крайней своей бесхарактерности она разрешила Сергею до отъезда в Никодимовку, то есть до сегодня, оставить ласты и ружье у нее — не тащить их назад, в сторону, противоположную от вокзала.

По поводу сухумского побережья Алена, вдруг вспомнив, что она сибирячка, заявила:

― А чо я там, однако, не видела?

Теперь матери обоих носились по магазинам в поисках диетических яиц, Аркадий, Надя и Лиза собирали чемодан и рюкзак Алены, Сергей свой чемодан собирал сам, а Алена занималась проблемами генеалогии.

* * *

Автобус на девятнадцать десять «по техническим причинам» отменили, пришлось ждать до двадцати двух.

Солнце ненадолго притаилось в жиденькой хвое соснового бора, что с трех сторон окружал автостанцию, потом нырнуло за крышу автовокзала, и у подножия сосен загустели сумерки.

― Оля (между прочим, настоящим именем Алены было Ольга), ты уж там поосторожней, гляди… — напутствовала Аленина мать, Анастасия Владимировна. — И зачем вам эти ласты понадобились!..

― Я, мам, буду осторожно, у самого бережка! ― обещала Алена, и серые, в крапинку глаза ее округлились в такой детской, такой непосредственной искренности, что Сергей невольно отвел свой взгляд в сторону.

― Ты, пожалуйста, смотри за ней, Сережа, чтоб не обидели…

Сергей пробормотал в ответ что-то невнятное.

Родители — народ определенно близорукий. Смотреть, чтобы не обидели Алену, которая сама любого может обидеть. Из мальчишек во всем классе один Сергей, пожалуй, и мог бы противостоять ей, потому что сам учил всему, что познавал в спортшколе: самбо, боксу. Правда, уже почти год, как они не мерялись силами. Может быть, повзрослели, поэтому? Но занятия их сами собой прекратились. А теперь казалось даже невероятным, чтобы, надев перчатки, стараться ударить Алену в солнечное сплетение или под диафрагму…

Подумав об этом, Сергей с любопытством покосился на Алену.

― Лиза! — в свою очередь, давала та указания сестренке. — Надя уедет поступать в институт, ты останешься одна, береги маму! — Потом она всех перецеловала, в том числе Сережкину мать, а когда автобус тронулся и провожающих стало не видно за поворотом, шумно вздохнула: — Наконец-то…

Сергей думал, она что-нибудь скажет, но проехали сосновый бор, затемнели по обочинам дороги ели, а она все молчала, глядя из-под опущенных ресниц на чью-то макушку перед собой.

― Затосковала? — мстительно полюбопытствовал Сергей.

― Будто ты знаешь даже, как люди тосковать умеют?.. — ответила Алена чьей-то лиловой макушке. — Для этого надо, чтоб душа была. — И, шевельнув уголками сомкнутых губ, она помолчала немного, потом неожиданно резко обернулась. — Ты почему Гришке и Левке ничего не сделал?

Что Гришка и Левка из параллельного девятого «Б» вертелись на автовокзале, Сергей видел, а что такое им надо было сделать — понятия не имел. Показал Алене на переносицу.

― Брови раздвинь…

Алена «раздвинула» их обеими руками.

― Гришка сказал про меня: «Полумужик-полудевка уезжает».

― Ведь я же не слышал…

Алена отвернулась от него.

― Другой на твоем месте услышал бы…

Зажгли свет в салоне, и чернота за окном поглотила ели, где-то в стороне за которыми на целых полтора месяца оставался Сосновск со всеми его сосновскими заботами.

Привыкший не обострять отношений с Аленой, --">