Альберт Анатольевич Иванов - Февраль – дорожки кривые

Альберт Анатольевич Иванов Февраль — дорожки кривые

Не знаю, где как, а в Подмосковье весной рыбалка, с некоторыми оговорками, фактически запрещена, жди до 10 июня. Есть только одна отдушина — Шатура. На шатурских озерах разрешается удить и в мае, там весь нерест проходит на месяц раньше обычного. Вода теплая, даже зимой озера не замерзают, первенец ГОЭЛРО всю акваторию почему-то греет. За счет сбросов, наверное.

В общем, весной удильщику, если он не хочет нарваться на протоколы и штрафы, некуда деться, кроме Шатуры. А так там ничего, нормально. Карась, окунь, судак, щука… И рыболовная база на берегу озера Святого неплохая — дом на несколько комнат, койки, причал с лодками. Неподалеку от дамбы, на соседнем озере — Заморном — второй, более скромный домик базы, тоже и койки, и лодки. В будни всегда устроишься.

Туда и поехал.

Выехал я электричкой ночью, чтобы добраться засветло. Был я один, хотя в одиночку даже на рыбалке скучно. Да дружки-товарищи только по воскресным дням свободны. Вообще у нас лафа для тунеядцев и лиц так называемых свободных профессий: и в магазинах днем посвободней, и в кино, и на тех же рыббазах в будни просторно.

На конечной станции обнаружился и попутчик. Щуплый, моего возраста, тоже под пятьдесят. Повизгивающие сапоги с непомерными ботфортами, зачехленные удочки, рюкзак. Сначала мы шли независимо по темному еще городку, а возле парка Гагарина он заскрипел позади, догоняя, и по-свойски заметил:

— А холодно все же!.. Закурим, что ли?

Я не совсем понял и предложил ему сигареты, но у него были свои. Просто он набивался в компанию.

— Кури свои, дешевле обойдется, а? — неловко рассмеялся он. И я сразу вспомнил эту далекую поговорку, когда после войны мы сшибали на тротуарах бычки. — А ты знаешь… — панибратски начал он.

Одногодки, тем более рыболовы да охотники быстро сходятся.

— …иду я однажды вечером, поздно — все закрыто, и выходит из такси у гостиницы этакий лорд, я к нему: закурить не найдется?.. Он не спеша вынимает массивный портсигар чистого золота, музыкально отчиняет, а на внутренней крышке, таким, представляешь, полукругом, выложено мелкими бриллиантами: «Кури свои!» По-английски, — пояснил мой попутчик. — В Англии это было. В Кэмбридже.

— В Конотопе, — усмехнулся я. Эту байку я слышал еще в пятом или шестом классе в далекой школе.

— А, — и он вновь рассмеялся. — Вот как можно миллионером стать. На что ловить думаешь? — спросил про самое важное.

Я рыбацкие секреты не таю:

— На манку с корвалолом.

— Угу… Манку — карасю, а корвалол — себе?

Вот умора! Собственно, как все. Думают, заливаю.

— Запах стойкий, — терпеливо вразумил я. — Привлекает. Вон знаменитый Сабанеев и керосином предлагал тесто сдабривать. А уж корвалол… Несколько капель, и хорош.

— Правда? — теперь всерьез заинтересовался он.

— Неделю не выдыхается!

— А я анисовые капли применяю.

— Это все делают. Карась уже привык.

— Ну, корвалол всегда при мне, — ищуще охлопал он боковые карманы.

По грязной, хлюпкой тропке мы наконец выбрались из городка и пошли по твердой насыпи. Слева и справа еле угадывались чащи тростника, пахло гнилым болотом и развороченным торфом.

— А помнишь, какие тут пожары были, когда даже всю Москву хмарью заволокло!

— В отпуске? — спросил я.

Он по-мальчишески хмыкнул:

— Не-а. — И доверительно сообщил: — В командировке. Я там в одной конторе работаю. Сейчас все наше поколение, куда ни плюнь, — либо в «одной конторе», либо в НИИ. Ну и направили вдруг сюда, на ГРЭС. Приятное с полезным! — восхитился он.

— И в таком виде пойдешь? — Я давно уже ничему не удивлялся. — Как мушкетер?

— А у меня и костюм, и туфли с собой. Зорьку отсижу — и на ГРЭС.

Впереди во тьме послышалось, нарастая, какое-то слабое бряканье.

— Э-эй! — вдруг сердито закричал мой спутник. — Фонарик включай!

— А я вижу, — откликнулся свысока чей-то встречный голос.

Попутчик сдернул меня в сторону, мимо нас, потрескивая, прошелестела по воздуху, словно не касаясь земли, какая-то фигура. Я не сразу догадался, что велосипедист.

— Видит он! Как они тут шею не ломают? Себе-то ладно, — возмущался мой спутник, чавкая сапогами и возвращаясь на твердый путь. — Прошлым летом иду я с электрички, наших много было, растянулись впотьмах цепочкой… Слышу: впереди вдруг чертыхаются поочередно, топают, а в последний миг тот, --">