Виталий Маркович Каплан - Один в поле воин

Виталий Каплан Один в поле воин

Часть первая. Рыжий заяц

1.

– Хорош бездельничать! Лиска, к тебе тоже относится! Чай потом, а мы вроде по делу собрались!

Лёша не то что бы злился, но был сегодня какой-то дёрганый. А чего суетиться? Времени шесть, на улице 26 мая, и температура такая же – 26 по Цельсию. Солнышко светит, одуванчики – не все, но многие, – уже состарились, поседели. А главное, кончились школьные занятия. Неделя практики – и всё, каникулы! Да и практика чепуховая: таскать мебель под руководством школьного завхоза Анатолия Петровича, красить железный забор, пропалывать сорняки на цветочных клумбах. Три часа в день, и свободен. Радоваться надо, а не вибрировать!

Впрочем, Лёша-то в десятом, у них переводные экзамены, дело нервное. Аньке ещё хуже, у неё девятый класс, ГИА, и вообще из двух девятых сделают один десятый. А всем остальным далеко до этих взрослых проблем. Ваньке так вообще три корзины счастья – и каникулы уже, без всяких там практик, и пять лет волшебства осталось.

Саня помрачнел. Обидно было думать, что уже через полгода Лёша из «Ладони» уйдёт, и если случайно встретишь его на улице – лучше не рисковать, лучше перейти на другую сторону! И всё равно… через три года… или даже меньше… Вот что, если бы какие-то строгие врачи в белых халатах сказали ему: «Так, Лаптев! Жить тебе осталось три года, а после – тю-тю»? Конечно, и без волшебства люди как-то существуют… но это всё равно как цветной фильм очернобелить. Выделить дорожку, наложить эффект… некоторым даже нравится.

Но предаваться мрачным мыслям было некогда. Лёша рвался начать сбор, и пришлось отставить недопитый чай, срочно дожевать круасан и встать в круг.

– У нас так принято, – накануне объясняла Лиска. – Ну, чтобы чувствовать: мы не просто компашка, а волнорезовский отряд. Со стороны, может, и смешно выглядит…

Сане это смешным не казалось. Наоборот, когда он положил левую руку на плечо Полине, а на его плечо легла Димина рука, стало вдруг до пронзительной боли ясно: они все – вместе, они все – «Ладонь».

– Мы – «Ладонь»! – ломающимся баском произнёс Лёша. – Мы – «Волнорез»! Мы волшебники! Наш долг – защищать и спасать!

– Защищать и спасать! – хором отозвались все, и Саня тоже.

– Наша сила – добрая сила! – продолжал Лёша. – Мы режем волны зла! Мы на страже!

– Мы на страже! – повторили остальные. Лёша метнулся к выключателю, и стало темно.

– Активируй волшебство! – шепнул сзади Дима, и Саня послушно коснулся белого шарика. Видимо, то же сделали и другие, потому что в темноте зажглось семь разноцветных огней. Вернее, восемь, считая белый шарик.

– Мы – «Ладонь»! – возвестил Лёша и зажёг свет.

– Всё, гаси волшебство, – весело сказал Дима. – Ритуал закончен. Без ритуалов нам, понимаешь ли, невозможно. Прямо как у скаутов или раньше у пионеров.

– Зато классно! – высказался услышавший его Ванька, и Саня молча с ним согласился. – Мне поровну, на кого похоже, если оно хорошо. Вот ты мороженое ешь, рожок в шоколаде, и тебе вкусно! А такой рожок ещё сто миллионов едят, и чем это тебе мешает?

– Ну ты философ! – легонько хлопнул его Дима по затылку.

– Звягинские гены! – согласился Серёга. – Наш дедушка, между прочим, преподавал философию в пединституте.

– Всё, народ, начинаем! – оборвал их Лёша. – Мы ж сегодня не просто так собрались, типа давно не виделись и всё такое. Сбор по просьбе Ани. Там есть проблемы, будем решать. Как, Ань, сама расскажешь, или я изложу?

– Да уж ладно, – тяжело вздохнула Аня. Поправила складку на сиреневой блузке и начала: – В общем, так. Есть у меня друг, зовут Костя, тоже девятый кончает, но в другой школе. Мы с ним ещё позапрошлым летом познакомились. Он вообще парень нормальный, и учится хорошо, и веб-дизайном серьёзно занимается, несколько сайтов сделал… Но тут такая засада… В общем… Я это ещё в марте заметила, но всё не верила… Короче, он употребляет. В смысле, наркотики. Кто-то его подсадил… а он всё отрицает, но я же вижу. Короче, он ведь ещё ребёнок, шестнадцати же нет. И в беде. Надо как-то выручать. А как, я не знаю. Вот.

Несколько секунд все молчали. Сане тут же вспомнилась программа «Поберегись», где иногда показывали всякую жуть про детей-наркоманов. Мама даже порывалась прогнать его от телевизора, но папа вступился: «Не маленький уже, пусть знает». И вот сейчас оказалось, что это не где-то там, по ту сторону экрана, а почти здесь. В трёх метрах сидит на --">