Журнал «Горизонты Техники» (ГТД) - Горизонты техники для детей, 1971 №10

деньги.

В этот момент в магазин вошёл новый покупатель.

— Убедительно прошу изготовить камеру-обскуру следующих размеров, — клиент протянул бумажку. — С объективом, снабженным ахроматическим стеклом.

Оптик взглянул на жену и наклонился над бумажкой.

— А зачем вам нужна такая камера? — с мнимым равнодушием спросил господин Шевалье.

— Я желаю получить на пластинке изображение, которое позднее зафиксирую.

— Изображение? А возможно ли это?

Покупатель вынул из кармана пластинку с изображением накрытого стола, букета цветов и высокой бутылки вина. Удивленный Шевалье широко открыл глаза и наклонился над пластинкой, но покупатель тут же спрятал её в карман, как будто пожалев, что показал пластинку оптику.

— На какую фамилию выписать заказ? — спросила госпожа Шевалье, не растерявшись.

— Моя фамилия Ньепс. Я загляну через неделю.

После того, как покупатель вышел из магазина, супруги недоуменно переглянулись и пожали плечами.

— Несомненно, можно нажить состояние на этом деле, — пробормотал муж.

— Но ты не справишься — трезво возразила жена. — Мне кажется, что весь секрет заключается не в ящике, а в пластинке. Какова эта загадочная пластинка? Ты должен поискать компаньона, разбирающегося в подобных штучках.

— Жёнушка, а господин Дагерр? — предложил оптик, немного подумав.

Госпожа Шевалье размышляла о предложенной кандидатуре.

— Дагерр… А знаешь, это неплохая мысль! Действительно, он знаком с такими оптическими чудесами. Немедленно пошли гонца с письмом!

В кругу знакомых господина Шевалье Людвик Дагерр был необыкновенной личностью. Сын провинциального швейцара, он совсем маленьким мальчиком убежал из дома. Многие годы работал в Парижском оперном театре, сначала гонцом, позднее художником декораций и, наконец, выступал в балете. В настоящее время господин Дагерр был владельцем панорамы. В Париже работало несколько заведений такого типа, очень модных в последнее время. Собственно, господин Дагерр назвал свою панораму в отличие от других диорамой. И, может быть, именно поэтому его диорама пользовалась таким большим успехом. Зрителям особенно нравилась одна картина, написанная на полотне. На ней была запечатлена рождественская месса^[1] в переполненном костёле. Картина с объёмным первым планом была соответствующим образом освещена, а её некоторые места были умело затемнены. Горели свечи, играла музыка. Всё способствовало тому, что у зрителей, посещающих диораму, создавалось впечатление, будто бы они действительно находились в костёле.

Получив письмо, Людвик Дагерр вскоре явился в оптический магазин.

Господин Дагерр был высокого роста, довольно полный, в его внешности не было ничего запоминающегося, разве только бросались в глаза обильно напомаженные вьющиеся светлые волосы. Он отличался манерами человека, которому в жизни везёт.

— Ну, и что нового, господин Шевалье? — зычным голосом спросил вошедший, бросив тросточку на прилавок.

Посмотрев на него с хитрецой, оптик позвал его к себе пальцем и, нагнувшись над столом, произнёс вполголоса, хотя в магазине никого не было:

— Слышали ли вы, господин Дагерр, о получении зафиксированных изображений с помощью камеры-обскуры? Что вы думаете об этом?

Лицо гостя тут же приняло серьёзный вид.

— Значит, и вы уже слышали эту новость? — заметил Дагерр, измерив оптика внимательным взглядом.

— А возможно ли это?

— Якобы, возможно… Но пока ещё не удалось получить таких изображений. Я знаю, что над этим вопросом работает некий господин Ньепс…

— Ньепс!? — воскликнул возбужденный оптик. — Он был у меня!.. Послушайте, господин Дагерр…

* * *

К учёному, выходящему из Академии наук, подошла дама среднего возраста.

— Простите, имею ли я честь разговаривать с профессором химии, господином Дюма?

— Вы не ошиблись, — не скрывая удивления, ответил профессор и пристально посмотрел на незнакомую, лицо которой прикрывала широкополая шляпа, украшенная множеством ярких цветов.

— Прощу прощения за свой поступок, но у меня не было другой возможности встретиться с глубокоуважаемым профессором. Моя фамилия — Дагерр, Луиза Дагерр. Я — жена владельца диорамы.

— Вот как! Весь Париж --">