Мария Румик - Мир детектива Поля. Русский норвежец

главный герой, его звали Поль, – мысли роились в моей голове; меня одновременно одолевали и смущение, и желание выяснить правду.

 «Как же странно предполагать, что герой детской книжки стоит прямо передо мной почти что на краю света» – подумала я и чувство неловкости охватило меня. Поэтому, когда в следующую секунду дверь домика открылась и оттуда выбежали белокурые мальчик и девочка, я обрадовалась их внезапному появлению.

– Папа, папа! – кричали они, сбегая вниз по склону. – Ты обещал, что сегодня мы поедем смотреть на гроты, помнишь?

На скорости они врезались в фигуру отца и, чуть не сбив его с ног, повисли на его мужественной руке. Поль нежно обнял их, а затем, повернувшись ко мне, сказал:

– Пройдёмте в дом, Кейт, выпьем по чашечке какао.

– Катерина, – поправила я Поля, – на самом деле меня так зовут.

Внутри, вручив мне белую чашку, в которой словно айсберги сталкивались и растворялись кусочки воздушного зефира, Поль принялся что-то искать в чемодане.

– Вот, – сказал он, завершив поиски, – это та книга?

Завидев знакомую обложку, я с энтузиазмом закивала.

– Видите ли, какая штука, – начал Поль, – эта книга действительно обо мне, точнее, об одной истории из моего детства, коих было великое множество. Но вот незадача: я не представляю, кто мог её написать.

– Почему? – удивилась я.– Ведь у любой книги есть автор и, как правило, его имя значится на обложке.

– Да, но те имя и фамилия, что указаны в книге – это псевдоним. Настоящий автор предпочёл скрыть свою личность. Я уверен, что тот человек, который написал эту книгу, хорошо знает или знал меня, возможно, даже был непосредственным участником тех событий. Но никто, представляете, никто из моих друзей и знакомых не сознаётся в авторстве. Вот уже несколько лет я ломаю голову над этим вопросом, но всё без толку. Даже моя жена, с которой мы выросли вместе, оставила эту затею. Может быть, вы сможете мне помочь?

Пока Поль говорил, я сосредоточенно разглядывала своё отражение в зеркале напротив: застывшая зефирная пенка предательски нависла над моей верхней губой. Приложив салфетку ко рту, я неуверенно пробубнила:

– А чем же я смогу вам помочь?

– Сколько времени вы собираетесь провести здесь?

– У меня самолёт через пять дней.

– Прекрасно! Давайте за это время я поделюсь с вами историями из своей жизни, и, может быть, ваш свежий взгляд поможет мне выяснить, кто же всё-таки из моих друзей стал автором той книги?

Не скрою, предложение Поля мне показалось заманчивым, однако меня смущала та одержимость, с которой он собирался во что бы то ни стало вычислить того загадочного автора. Выслушав мои сомнения, Поль поднялся со своего места и подошёл к зеркалу.

– Вы хорошо помните своё детство, Катерина? – спросил он после недолгого молчания.

– Есть воспоминания, которые я бы хотела стереть из памяти, но, к сожалению, не могу, – туманно ответила я.

– У вас в детстве было какое-то увлечение? Не хобби, если вы понимаете, о чём я. Занятие, которое могло захватить вас настолько, что угрожало перейти в разряд параллельной жизни.

– Я ходила в музыкальную школу, и это, пожалуй, всё. Никакого захватывающего занятия в моём прошлом не было, уверяю вас.

– А у меня было. В детстве я любил разгадывать тайны. Хотя не только в детстве, мы с друзьями и в молодости продолжали этим заниматься, – в отражении зеркала я заметила, как Поль опустил глаза и улыбнулся своим воспоминаниям. – Несколько раз, помешанные на этом увлечении, мы попадали в страшные передряги, но каким-то удивительным образом выпутывались из них. Это было незабываемо. Мы разгадывали такие мудрёные загадки, бывали в таких удивительных местах… – он внезапно прервался, а затем бросил нежный взгляд на детей, игравших на коврике возле камина. – Теперь у меня совсем другая жизнь, но эта последняя тайна об авторе той книги, не даёт мне покоя. Если вы согласитесь помочь мне, то станете последним участником финальной тайны, которую мне удалось разгадать и, может быть, вдохновитесь моим нестандартным увлечением.

Всё, о чём я услышала в последующие пять дней, было невероятным. Не в том смысле, что я сомневалась в правдивости историй Поля. Нет-нет! Я скорее не могла поверить той трогательности и счастью, которыми изобиловали его рассказы. Ведь моё детство и молодость были прямо противоположными. С каждой новой историей мне становилось горько оттого, что я прожила совсем иную жизнь: менее --">