Николай Георгиевич Поливин - Корабельная сторона

капли не сомневался, что дружок его прячется где-то поблизости, не такой он человек, чтобы так вот запросто взять и появиться. Конечно же он рассчитывает на то, что Санька начнет его искать. Но не тут-то было! У Меткой Руки (так Санька называл себя с некоторых пор) созрел собственный план.

— Кимка-а! Я иду ку-паться! — крикнул Санька и, по-солдатски отбивая шаг босыми пятками, двинулся к Воложке, напевая:

Все пушки, пушки грохотали,

Трещал наш пулемет,

Кадеты отступали,

Шли красные вперед,

Вперед,

             вперед!

— Стой! — завопил Соколиный Глаз, выныривая из-под террасы.— Дело есть!

Санька остановился:

— Выкладывай!

— А ты давай сюда! — позвал Кимка, пряча что-то за спину.

— Ну,— подошел Санька,— чего у тебя там?

— Тс-с! — предостерег Кимка, пятясь к только что покинутому убежищу.

Санька опасливо огляделся вокруг:

— Да никого же нет!

— «Нет-гнет»,— передразнил Кимка.— Бледнолицые хитры, а Соколиный Глаз мудр. Гляди! Только молчок, тайна!

— Меткая Рука умеет хранить тайны! — с достоинством ответил Санька. Но, видя, что Соколиный Глаз не спешит открывать своего секрета, добавил нарочито безразличным тоном: — Говори, а то на речку надо!

Кимка прищурил темные, с татарским разрезом глаза:

— Пошли в штаб, оружие раздобыл! — и сунул под нос круглый предмет, завернутый в курточку.

— Бомба?!— ахнул Санька.

Кимка приоткрыл курточку.

— Пе-ту-ух? — Санькины губы сложились в презрительную усмешку, но это Кимку ничуть не смутило.

— Полчаса назад на помойке вот этой стрелой срезал! — Соколиный Глаз показал полуметровую стрелу, окрашенную в красный цвет.

— Чей?

— Пожарничихин,— смутился Кимка.— Теперь нам перьев для стрел во́ как! — И он прихлопнул ладонью по макушке.

— Так это для стрел? А я думал…

— Индюк думал, да в суп попал!

— Все равно нагорит нам, если узнают.

— Нагорит,— согласился Кимка,— Да я нечаянно. Понимаешь, пальнул в ворону, а этот «рыцарь» выскочил вперед, ну и…

— Жалко.

— Конечно, жалко, но не пропадать же добру! Знаешь что,— оживился Кимка,— мы ей возместим убыток.

— Кому?

— Тете Фекле, пожарничихе. Она меня вчера просила дровец к зиме поколоть, вот мы и…

— Правильно! — повеселел Санька. А теперь в штаб!..

Ползком, как и положено мудрым краснокожим, Санька и Кимка одолели барханы, намытые землечерпалкой. Там, где нынче стояли трехэтажные дома, два года назад было болото, заросшее камышом и чаканом. Строители, прежде чем приступить к закладке фундамента, залили малярийную низину пульпой — жидким грунтом, который «грязнухи» черпали железными ковшами со дна реки.

Поднявшись на вал, отделявший завоеванное цивилизацией пространство от камышовых джунглей, краснокожие издали воинственный клич «иа-иа», что означало: Соколиный Глаз и Меткая Рука готовы сразиться с любым врагом и победить его!

Непролазные камышовые джунгли о чем-то таинственно перешептывались. Мальчики спустились к реке и прошли вниз по течению Воложки с полкилометра.

Армада старых морских посудин, доживающих свой век на корабельном кладбище, пряталась за ветловым перелеском. Шесть боевых единиц готовы были по первой команде Кимки и его друга сняться с якоря и отправиться в дальнее плавание навстречу океанским бурям и геройским подвигам. На флагмане этой грозной флотилии, «Аладине», и находился штаб краснокожих. Сюда-то и пробирались наши храбрецы.

Соколиный Глаз двигался по едва заметной тропинке первым. Выгоревшая тельняшка и солдатские галифе, засученные до колен, державшиеся на одной помочи, придавали ему вид довольно грозный. Так, во всяком случае, казалось Саньке, одетому в темно-синий, почти новый вельветовый костюмчик. Уравнивало их то, что оба были босиком и без фуражек. Но если Кимка не носил башмаков и кепки летом из чисто экономических соображений, то Санька — из принципа.

Страшно пробираться по камышовым дебрям, даже если солнце светит в миллион звездных сил, как утверждает Соколиный Глаз. На тропе все равно сумерки. Солнечные лучи не в силах пробиться сквозь плотную завесу стрельчатых камышовых листьев, переплетенных дикими вьюнами.

Тигры и крокодилы в этих краях не водятся, во всяком случае, ни одного храбреца они еще не загрызли, но, по твердому убеждению мальчишек, в один прекрасный день коварные хищники себя еще --">